В тяжелые 90-е годы наша семья жила в небольшом городке Воронежской области. Мне тогда было примерно 7 лет, и я, конечно, мало что понимал, но по рассказам родителей хорошо знаю, как из-за закрытия градообразующего предприятия мои родители остались без работы.
Выживали только на небольшие пенсии бабушки и дедушки. На семейном совете было решено потратить имевшиеся у нас небольшие накопления на покупку частного дома в одной из окрестных деревень. Семья надеялась завести хозяйство и хотя бы частично решить таким образом проблему с продуктами.
Увы, сделать это было не слишком просто – в то время многим горожанам пришла в голову такая же идея, а потому цены на дома, и так немаленькие, выросли еще больше. Но после долгих поисков нам удалось найти подходящий вариант.
Правда – не очень близко, деревня эта находилась в 150 км от нашего города. Несмотря на то, что в доме, расположенном на ее центральной улице, уже несколько лет никто не жил, он был добротным и крепким, с приличным участком, хотя и заросшим густой травой.
Удивительным было то, что дом этот продавали совсем задешево, по тем временам буквально за копейки. Сделку оформили быстро, потому что документы у хозяев были готовы к продаже.
Приехали, посмотрели, взрослым понравилось, и мы его купили. Правда, переехали только через несколько месяцев. Зиму провели в городе, а с наступлением теплых дней бабушка и дедушка перебрались в деревню.
Впрочем, впервые я увидел этот дом еще зимой – мы отмечали там новый год. Помню, что мне он не слишком понравился, вероятно потому, что все было завалено снегом, участок обильно зарос бурьяном и пробираться к дому пришлось по узкой дорожке, которую расчистили дед с отцом.
Но и когда добрались до дома, ситуация была не лучше – дом давно не топили и не убирали, внутри все выглядело довольно мрачно и покрылось инеем от мороза.
Сам дом состоял из двух комнат и кухни. В первую комнату попадали сразу из сеней, направо от нее располагалась кухня с большой русской печкой. А налево дверь вела в спальню с печкой-голландкой.
Помню, как меня поразила кухня – она была просторной, и буквально повсюду стояли глиняные горшки, в которых нужно было готовить еду, а к ним прилагались ухваты.
Я-то привык к обычным кастрюлям, я никогда не видел такого раньше, поэтому мне все было невероятно интересно, словно я случайно попал в какую-тот избушку из бабушкиной сказки. Но когда я подошел к печке, чтобы лучше все рассмотреть, мне стало страшно, и вот почему.
У русских печей имеется внизу особое отделение, которое называется подпечек. Туда обычно складывают дрова. Но у этой печки из подпечка дверь вела прямо в подвал, люк был открыт, поэтому он выглядел, как огромная черная яма, из которой тянуло сыростью и холодом.
Вот эта яма и навела на меня страх, да такой, что на меня накатила паника, и я постарался к ней вовсе не приближаться.
Поэтому я быстро ушел из кухни и продолжил осмотр дома. Пошел в спальню – это оказалась просторная комната с четырьмя окнами, два из которых вели на улицу, а два других находились на противоположной стороне и вели во двор.
Не очень высокий потолок пересекался толстой деревянной балкой-брусом, посредине которой был ввинчен толстый металлический крюк-кольцо.
Через него была пропущена завязанная узлом веревка с разлохмаченными от времени концами. Было похоже, что к этому крюку когда-то что-то подвешивали, только вот я не знал – что.
Впрочем, я не стал об этом долго размышлять, и продолжил осмотр дома. Теперь мой путь лежал на чердак. Тут тоже было холодно, темно и пыльно. Когда мои глаза привыкли к полумраку, я увидел, что у дальней стены чердака стоит зеркало.
Оно было довольно большим, как мне показалось, выше человеческого роста, стекло было оправлено в узорчатую деревянную раму.
Я подошел к нему и дотронулся до него рукой, как в тот же момент зеркальное покрытие осыпалось серебряными листочками, а рама – рама рассыпалась на куски – очевидно зеркало уже стояло здесь не один десяток лет и полностью прогнило от сырости, ну или еще от чего.
На чердаке оказалось еще немало интересных вещей – связанная вениками сухая трава, какие-то бутылки, склянки, баночки со странным высохшим содержимым. Впрочем, я не стал там долго задерживаться и спустился вниз.
Дед, как раз пытался растопить печи, чтобы обогреть дом. После определенных усилий оказалось, что русская печка страшно дымит, поэтому ее оставили в покое, а вот голландка работала отлично, и скоро по дому разлилось приятное тепло.
Мы заранее захватили с собой спальные мешки, раскладушки. Продукты – все это принесли из машины и зажгли свечи, которые тоже привезли с собой. Дом-то деревянный, а электрическую проводку мы еще не успели проверить.
Так мало ли что. Встретили Новый Год и часа в три утра завалились спать. Собственно, на этом мое первое знакомство с домом закончилось, так как на следующий день мы проснулись, позавтракали (или пообедали) и уехали обратно.
Как я уже сказал, весной бабушка и дедушка переехали в деревню поднимать хозяйство, а когда наступили каникулы, родители отправили туда и меня – на свежий воздух до осени.
Расчистили бурьян на участке, заново перекопали огород – я был активным помощником во всех делах, по мере своих сил, конечно. Так, в мои обязанности входило приносить из колонки воду, поскольку водопровода в доме не было, и ходить в магазин за хлебом и молоком.
Однажды вечером соседка пригласила нас на чай. Взрослые разговаривали, а я сидел рядом и слушал, потягивая чай и уписывая вкусное клубничное варенье из баночки. Разумеется, вскоре разговор зашел про наш дом – бабушке с дедом было интересно узнать его историю.
Соседка, баба Валя рассказала, что построен он был давно, лет сто назад, а может и больше, еще во времена молодости ее отца, ныне покойного. За это время дом успел сменить много разных хозяев, и обо всех баба Вала отзывалась очень положительно. Обо всех – за исключением последних, - двух старушек.
Откуда они появились в деревне, баба Валя не знала, сказала только, что были обе они уже совсем старые. И вели себя как-то странно.
Ну, как обычно живут люди в деревне? Садят огород, заводят домашнюю живность, всяких там курочек, коз, поросят. Эти же бабки никого не заводили, в огороде их тоже никто никогда не видел, да его у них и не было.
Вообще они редко выходили на улицу, и чем занимались, на что жили, совершенно непонятно. С другой стороны, по ночам из дома доносились какие-то странные звуки, а в окнах и над крышей люди видели, что мелькали какие-то огоньки.
Прожили они в доме таким образом несколько лет, а потом взяли и померли одна за другой, сначала мать, а потом и дочь. На похороны приехала какая-то женщина, назвавшаяся их дальней родственницей, ей и отошел дом по наследству. Собственно, она его нам и продала, потому что жить здесь не собиралась.
Но еще до того, как мы купили этот дом, сюда приезжало много покупателей. Они ходили по дому, осматривали его, но почему-то никто из них его не купил, все отказывались. Почему – трудно сказать.
Но баба Валя рассказала, что как-то она переговорила с одними из покупателей, семейной парой. Те уже было совсем согласились купить дом, но когда муж осматривал чердак, то неожиданно на него из-за трубы бросилась большая черная собака. Во всяком случае, по его словам было именно так.
В общем, они испугались, и уехали. А еще баба Валя рассказала, что даже после смерти бывших владелиц по ночам в пустом доме можно было видеть те же самые странные огоньки, и оттуда раздавались странные звуки.
Конечно, дед с бабушкой не придали большого значения ее словам, хотя и слушали ее с интересом, молча кивали и поддакивали. Они решили, что это обычные деревенские суеверия и легенды о «нехороших» домах.
В каждой деревне должен быть такой дом, иначе будет просто неинтересно. Но то, что потом начало происходить, заставило их изменить свое мнение.
Когда дедушка с бабушкой переехали в деревню, то, как и положено, они завели собаку. Сначала – одну, а потом и вторую. И вот как-то ночью обе этих собаки начали отчаянно скрестись в дверь, скулить и требовать чтобы их впустили в дом.
Дед, хотя и удивился такому их поведению, но дверь не открыл – что еще за баловство? Собаки должны жить во дворе и дом ночью охранять, а не в доме ночевать. А вот когда мы утром вышли во двор, то увидели, что всю поверхность земли покрывают какие-то странные следы.
Больше всего было похоже, что по двору ночью ходила какая-то женщина на высоких каблуках, от которых в земле остались небольшие ямки глубиной около двух сантиметров.
Только они почему-то были не круглым, как это обычно бывает, в таких случаях, а овальными. Ямки располагались спиралью по кругу так, словно женщина, которая их оставила, ночью наворачивала здесь круги.
Объяснить их появление каким-то разумным путем было невозможно. Если только допустить, сто какая-то женщина на каблуках-шпильках действительно расхаживала ночью кругами по нашему двору, и почему-то она не зашла в дом.
Да и собаки никого постороннего на двор просто не пустили бы. Вместо этого они предыдущей ночью вели себя до невозможности странно, как я уже говорил. Кстати, собаки не пострадали, обе они были живы и здоровы, вот только с наступлением вечера они спрятались в сенях и наотрез отказались оттуда выходить.
На следующее утро повторилось тоже самое. На дворе опять были эти следы, которые вчера днем мы тщательно зачистили, замели и заровняли землей. И так продолжалось каждую ночь – собаки вечером оставались ночевать в сенях, а на двери дед поставил от греха несколько дополнительных замков и задвижек.
Однажды вечером, когда уже стемнело, и меня отправили спать (кровать моя стояла у окна, выходящего во двор), мне неожиданно показалось, что боковым зрением я уловил какое-то движение на завалинке во дворе - там двигалось какое-то белое пятно.
Но когда я перевел туда взгляд, пятно исчезло. Впрочем, я не придал этому какого-то особого значения, ну мало ли, чья-то кошка вышла на вечернюю прогулку.
Спустя еще какое-то время, по ночам мы начали слышать чьи-то шаги на чердаке у нас над головами. Во тут уже мне по-настоящему стало страшно, как я понимаю, бабушке с дедом тоже.
Теперь уже все то, что рассказывала нам баба Валя об этом доме, не казалось нам пустой выдумкой. Тем более – рассказ про черную собаку на чердаке. Но сделать мы ничего не могли. Следы на дворе продолжали появляться, к ним прибавились шаги на чердаке.
Впрочем, честно говоря, никакого вреда от всех этих явлений не было, и со временем, мы к ним просто привыкли. Продолжалось это несколько недель, а потом прекратилось.
Русскую печку на кухне было решено разобрать – топить ее было невозможно, дымила она просто немилосердно.
Что касается меня, то я и по-прежнему боялся к ней подходить, мне все время казалось, что в подвале кто-то прячется, и только и ждет того, чтобы я подошел поближе, чтобы ухватить меня и утащить за собой в подвал или еще куда похуже.
Дед с бабушкой только подшучивали над моим страхами. Но примерно через два года, во время весеннего паводка, подвал залило водой. Когда она ушла, то выяснилось, что поток унес с собой и часть земляного пола. А там…
Точно под тем местом, где находилась печка, обнаружился старый иссохший скелет, точнее – его остатки, обернутые каким-то сгнившим тряпьем.
Взрослые сразу стали серьезными, дед с отцом наносили земли и засыпали подвал почти доверху. Жить после такой находки мы там больше не могли, поэтому дом к осени продали и больше уже туда никогда не возвращались.
©