Моя бабушка жила в большом украинском селе. Места вокруг были чрезвычайно живописные – сразу за селом начинался огромный лес, тянувшийся до самой России. А совсем рядом с селом находился огромный овраг. Широкий, глубокий, с многочисленными ответвлениями, он больше напоминал даже не овраг, а горное ущелье, заросшее колючими кустами и крапивой.
И вот, как рассказывали старожилы, когда-то, еще при царе, в этом овраге находился хутор, принадлежавший зажиточному пасечнику, который и жил тут со всей своей семьей. А семья у него была действительно большая: сам хозяин с женой вырастили трех сыновей, они потом женились и осели тут же все вместе.
Вот только с началом первой мировой войны забрали их на службу, где два брата и сложили свои головы. Жена пасечника после получения двух похоронок уже не оправилась, заболела с горя и умерла.
Тут и революция грянула. Оставшийся брат, не долго думая, забрал семьи – свою и братьев – и ушел с белыми. Что с ними было потом – неизвестно. А вот старый пасечник отказался с ними бежать из своего дома и остался. Да только и он умер спустя короткое время.
Нашли его через несколько дней совсем случайно: кто-то из сельчан заметил, что дверь на хуторе нараспашку стоит, а это непорядок, хозяин-то аккуратным был, у него никогда ничего нигде не валялось. Ну и зашли узнать, что случилось, а тут такое.
В общем, похоронили старика, ну и, как водится, с хутора все, что могло пригодиться в хозяйстве, разобрали. Инструмент, там, сараи по бревнышку разнесли, ну, ульи с пчелами – ясное дело. Остался только сам дом. И его бы разобрали, конечно, вот только тут начали происходить странные вещи.
Сначала, кто-то из сельчан, кто пытался окна снять, остались с вывихнутыми и разрезанными руками. Те, кто к двери прилаживались – снять ее не смогли, только спину сорвали. Несколько раз пытались крышу разобрать, да только смельчаки, которые это пробовали, падали с крыши и расшибались. Один и вовсе насмерть убился.
Однажды кому-то из сельчан удалось забор на доски разобрать. Погрузил он их в телегу, выехал из оврага на самый верх, и вот тут у него ось телеги пополам возьми и переломись. В общем, телега с досками и лошадью вниз улетела, сам мужик еле успел выскочить из нее, хоть и расшибся сильно, но все же выжил, а вот лошадь погибла.
В общем, поползли по деревне нехорошие слухи, что это, мол, мертвый пасечник не дает свое гнездо разорить. В конце концов, председатель местного колхоза приказал дом пока не трогать, пусть стоит – все равно он там никому не мешает, да и для какой-то колхозной деятельности заросший терновником овраг совершенно не пригоден.
Вот только в селе поговаривать начали, что если идти вечером по той старой дороге, которая мимо заброшенного хутора ведет, можно услышать, как в доме кто-то шумит, а иногда и лицо белое за окнами было видно. Впрочем, время сами тогда знаете какое было – за распространение разных слухов можно было попасть в места не столь отдаленные. Так что если и перешептывались, то по-тихому. А вот матери детей этим оврагом пугать начали и строго-настрого запрещали туда ходить.
Так прошло лет десять. Приехал в село со своим отрядом уполномоченный из центра – проверить, как идет коллективизация и борьба с классовыми врагами. Ну, уполномоченного председатель к себе забрал ночевать, а вот где отряд-то разместить? И тогда вспомнили про заброшенный дом в овраге.
Решили, что одну ночь вполне можно переночевать там, а уж утром пройдут по крестьянским домам и потеснят кого следует. Правда, председателю эта идея не слишком пришлась по душе, но делать было нечего. Брат моей бабушки Николай был местным активистом, вот он и вызвался проводить гостей к месту ночлега.
Потом Николай рассказывал, что его очень удивила чистота, царившая во дворе и в доме. Создавалось впечатление, что кто-то совсем недавно наводил здесь порядок, не было ни пыли, ни паутины, как обычно бывает в заброшенных несколько лет домах. А еще он обратил внимание на то, что дверь в кладовую оказалась забита, причем, по виду, совсем недавно.
Во всяком случае, головки гвоздей были еще блестящими. Между тем Николай не помнил, чтобы кому-то давали такое распоряжение. Не по себе ему стало, и он обратил внимание на эту деталь командиру отряда.
Тот только посмеялся. Сказал, что председатель не обязан докладывать юнцу, у которого еще молоко на губах не обсохло, обо всех своих действиях. В общем, перекусили они по быстрому, выпили немного – не без того, и начали укладываться спать, расстелив прямо на полу конские попоны. Николай тоже решил остаться в доме – честно говоря, страшно ему было идти ночью по оврагу.
Ночью его разбудил один из бойцов. Сказал, что возле дома кто-то ходит. Он мол, слышал шаги и шепот. Николай спросонья отмахнулся, ответил, ну, мало ли, кому-то приспичило выйти до ветру, вот и ходит. Только боец ответил, что он уже проверил, все бойцы спят на своих местах.
Николай встал, подошел к окну и прислушался. Действительно, он услышал тихие голоса, только ему показалось, что доносились они не со двора, а из кладовки, из-за той самой забитой двери. Подошел он к ней, подергал, но она не сдвинулась с места. И в этот момент ему стало так страшно, что даже словами не описать.
Как он потом рассказывал, он понял, что нужно немедленно бежать отсюда подальше, не теряя ни одной минуты. И что самое интересное, такой же страх накатил и на всех остальных. Даже те, кто до этого спал, неожиданно подскочили со своих мест и с воплями ужаса бросились бежать из дома.
Выскочили на дорогу, стоят – страх вроде отпустил немного. На небе луна полная сияет, все отлично видно. Смотрят они на дом, вроде бы и возвращаться можно, все тихо, только никто не решается почему-то.
И в этот момент из дома вышел человек.
Мужик, как мужик, таких десятки в каждом селе. Постоял он немного на крыльце, сошел с крыльца, завернул за угол дома и пропал в растущих за ним кустах. Еще через минуту на крыльцо баба вышла – в платке, босая и младенца на руках держит.
И она тоже за домом скрылась. Ну, тут наши молодцы постояли еще немного, подождали – больше никто не появился. Решили они тогда в село ночевать идти, а уж утром вернутся, и тогда разберутся во всем. Так и сделали.
Утром взяли председателя и вместе с городским уполномоченным к дому вернулись. Как Николай и думал, председатель сказал, что никакую дверь он не забивал и понятия не имеет, кто это мог сделать.
Зашли в дом – попоны на полу так и разложены, остальные вещи тоже на месте. А вот дверь в кладовку нараспашку стоит. И что интересно, нет никаких следов, что она забита была. Ни гвоздей – ничего. А в самой кладовке – пусто.
Но людей-то ночью видели. Пошли за дом – а там колючие кусты в человеческий рост. И пробраться через них нет никакой возможности. Тут уж всем не по себе стало. Ну, покрутились-покрутились и пошли ни с чем.
Начальство перед отъездом велело дом разобрать. Но начальству что? Оно уехало, а председатель-то помнил, что здесь было, когда дом разобрать прошлый раз пытались. Почесал он в затылке и постановил: дом оставить, только забросать его всяким мусором, чтобы видимость работ создать. А дальше оно может само устаканится как-то.
Так и вышло. Уполномоченного этого потом перевели куда то, а затем такие события в стране начались, что про дом тот все забыли. Так он и простоял аж до 50-х годов, правда, местные тот овраг старались десятой дрогой обходить.
А при хрущевских реформах соседнее село неожиданно превратилось в райцентр. Все бы ничего, да вот только дорога к нему как раз мимо того оврага вела. И решили ее расширить и благоустроить. Строители приехали, посмотрели и сказали, что для того чтобы работы по строительству дороги вести, дом в овраге сносить нужно.
Иначе никак. Ну, местные их предупреждали, конечно, что дом тот трогать себе накладнее выйдет, да только кто ж их слушать будет? Подогнали кран со специальной болванкой и начали. Поначалу, оно все хорошо шло, куда старому дому против современной техники. Но когда дошли до кладовки…
Ударили раз в стену, ударили другой – болванка та пробила дыру, провалилась в нее и – исчезла. Вроде и канат натянут и насквозь все уже просматривается, а болванки не видно. Крановщик за канат потянул – и болванка вынырнула сама собой откуда-то из пустоты. Ну, строители переглянулись и снова болванкой ударили. И снова она исчезла.
А на третий раз, когда крановщик начал болванку вытягивать, она неожиданно вылетела оттуда с огромной силой, так, словно ее с той стороны кто-то швырнул. В кран ударила, тот перевернулся, крановщика покалечило. В больницу его увезли.
А дом вдруг сложился сам по себе и обрушился. Ну, дальше уже все просто пошло. Подогнали бульдозер, мусор вывезли, овраг раскопали, проложили дорогу – и словно не было тут никогда никакого дома.
Местные жители и те постепенно забывать начали о том, что он тут когда-то стоял. Вот только детей туда по-прежнему не пускают, да и сами стараются вечером, как стемнеет, там не ходить. Хотя никаких странностей с той поры здесь не происходило.
©