В очередном нашем походе, как обычно, мы с приятелем Костиком планировали ночевать в палатке, но через несколько дней совершенно случайно наткнулись на лесную избушку, поставленную на одном из островков кем-то из местных карелов.
Погода в тот вечер окончательно испортилась, сильно похолодало, шел ледяной дождь, потому с избушкой, скажем прямо, нам невероятно повезло, чему мы были несказанно рады.
Было даже страшно представить, что такую ночь нам придется провести в палатке. Выгрузились на берег, вытащили байдарку, перевернули ее, как полагается, и пошли к избушке. Идти было легко – сюда вела узкая, но хорошо натоптанная тропинка.
В избушке мы нашли все, что нужно для ночлега – матрасы, керосиновую лампу и несколько свечей, посуду и запас продуктов, достаточный для того чтобы продержаться неделю, а может – и дольше.
А еще здесь был погреб – здесь тоже были продукты, а еще на самом видном месте я заметил икону святого Николая Угодника. Впрочем, тогда я не знал, кто именно на ней изображен, потому что религия меня интересовала мало.
Избушка была хорошо выстроена из просушенного бревна, щели заботливо законопачены мхом, были нары, куда можно было бросить матрасы и, конечно, стол. Окон было два: одно из них находилось над торцевым концом стола, а другое – около металлической печки-буржуйки.
В общем, в избушке было чрезвычайно, на мой взгляд, уютно, и уж конечно, намного лучше, чем в палатке. Замка на двери не было – снаружи она подпиралась жердиной при необходимости, а изнутри ее можно было закрыть на навесной крючок.
Мы начали располагаться. Обнаружили за домом небольшую коптилку, вокруг росло много ольхи, так что через пару часов у нас был готов ужин из наловленной за день рыбы.
Только мы принялись за ужин, как раздался стук в дверь. Мы уже решили, что это хозяин избушки обнаружил незваных гостей, а нам теперь придется покидать такое уютное и теплое местечко.
Уходить в промозглую ночную сырость и ночевать в палатке нам определенно не хотелось. К большой нашей радости, это оказался не разгневанный хозяин, а еще один путник, застигнутый ночью в дороге, кто-то из местных карел.
Как он попал ночью на остров, было непонятно, но расспрашивать гостя мы не стали - пригласили его внутрь и к столу тоже. Он присел, достал из кармана газетный сверток, развернул его – там оказался кусок хлеба.
Заметил на столе иконку и полуутвердительно спросил, это не та ли, которая находилась в погребе. Узнав, что та самая, неожиданно протянул руку и перевернул икону лицевой стороной вниз.
- Зря достали, - сказал он с сильным карельским акцентом.
Вкусная свежеприготовленная рыба, ром во фляжке – все это настраивало на благодушный лад. Когда ужин был закончен, карел раскурил трубочку и, не говоря ни слова, сел с ней в дальнем конце избушки, около печки, рядом с которой стоял удобный деревянный чурбачок.
Знаете, когда находишься посреди леса, в охотничьей избушке, которую освещает только неверное пламя двух свечей, разговоры как-то сами собой сворачивают в сторону мистики.
Я начал рассказывать, как мы с друзьями однажды, начитавшись романов о спиритизме, пытались вызвать духов, но Костик, обычно разговорчивый, не поддержал беседу, а потом и вовсе попросил меня замолчать.
Еще через несколько минут он начал говорить сам.
«За время службы в армии у меня там подобралась хорошая компания: Миша водитель, Юра радист. А еще был у нас Стас – ему повезло больше всех, он у нас был поваром.
И вот, практически перед самым дембелем, нашу часть направляют на учения. Но мы особенно не тужили, так как находились на привилегированном положении, деды, как-никак. И, в общем, время проводили довольно нескучно.
В деревне был старый коровник, в нем – коридор между стойлами, а если пройти по нему, то он упирался в небольшую комнату – видимо, раньше здесь отдыхали доярки. А теперь мы по вечерам сбегали сюда для того чтобы перекинуться в преферанс.
Вот и в тот вечер было также. Все уже собрались, зажгли свечку, расселись по таким же чурбачкам, как вот этот. И только Стас почему-то запаздывал – для того чтобы расписать пульку нам не хватало игрока.
Сидим, ждем, заняться нечем. Вот Юрка и предложил заняться вызовом духов, мол ничего сложного в этом нет, а когда вернетесь домой, девчонок удивлять будете.
Конечно, мы согласились. Карандаш у нас был, вместо листа бумаги Юрка содрал со стены кусок старых обоев. Тут же стоял старый буфет – в нем нашлось блюдце. Юрка разложил бумагу посреди стола, расчертил ее, написал цифры и буквы.
На обратной стороне блюдца нарисовали стрелку – в общем, все, как полагается. Блюдце вертелось, как заведенное. Конечно, мы были уверены в том, что кто-то из нас двигает его – но понять, кто именно, не могли.
Да это было и неважно, главное, что духи вызывались, охотно разговаривали с нами и отвечали на любые вопросы… И вот тут Юрика занесло, он спросил, каким образом мы можем убедиться в том, что духи действительно существуют.
То, что началось потом, я никогда не забуду. Во-первых, погасла свеча, словно кто-то неожиданно на нее дунул. В темноте мы явственно услышали, как в коридоре, ведущем в комнатку, где мы сидели, раздаются чьи-то шаги.
Они были неторопливыми и очень тяжелыми, словно шел не человек, а каменная статуя. Шаги приближались – трясущимися руками Юрка зажег свечу. Шаги смолкли.
В комнате царила тишина – все глаза были устремлены на дверь. Она отворилась, и в комнату зашел Стас. Казалось бы, самое время рассмеяться, но почему-то лицо нашего товарища было совершенно белым, а глаза устремлены на Мишку, который стоял с поднятым над головой чурбаком, готовый опустить его на голову входящего.
Чурбак рухнул на пол, свеча погасла. Когда через несколько секунд Юрка снова ее зажег, то Стаса в комнате уже не было.
Блюдце снова сдвинулось со своего места – это было сущим кошмаром, ведь в этот раз его никто не касался. Оно кружило по столу совершенно самостоятельно, а буквы, на которые оно указывало, сложились в слово «достаточно» и вопросительный знак.
Затем оно упало на пол и разбилось, а мы бросились прочь из комнаты.
Стаса в этот вечер мы так и не увидели. А утром дежурные нашли его тело, насквозь прошитое вилами и прибитое ими к деревянной стене сарая.
На лице Стаса навсегда застыл невыносимый ужас. А еще – оно было абсолютно белым, таким же, как мы видели его в комнате.
Юрка, когда увидел это, тоже побледнел – и пропал куда-то. Целый день мы его не видели, а ближе к полуночи по части пронеслось известие о том, что приятель наш отобрал у часового табельное оружие и застрелился.
Конечно, по факту двух смертей провели следствие, но в конце концов его замяли: постановили, что это Юрка заколол Стаса вилами в ссоре, а потом, мучимый угрызениями совести, наложил на себя руки. Но мы-то точно знали, что это не так – всему виной тот проклятый сеанс спиритизма».
Наш гость внимательно слушал рассказ. Потом пыхнул трубочкой и сказал, что похоже на то, что солдатиками разговаривал не могущественный дух, а кто-то из умерших колдунов. Такое бывает.
Если бы дух был могущественным, то он забрал бы всех, а не успокоился на двух смертях. Конечно, мы спросили его, почему он так решил, но он ничего не ответил, а неторопливо выбил трубочку и сказал, что пора спать.
Утром, когда мы проснулись, то увидели, что находимся в избушке одни. В этом не было бы ничего удивительного, вот только ночью выпал снег, погода стояла ясная и тихая. Когда мы открыли дверь, то нас окружало белое чистое покрывало, на котором не было никаких следов.
Каким образом наш ночной гость мог уйти из избушки? Не было никаких следов и на тонком, словно папиросная бумага, льду, образовавшемуся за ночь вдоль берега озера. Я хочу сказать, что уйти с острова незаметно, точнее – уплыть, было совершенно невозможно.
Сверток с куском хлеба, который наш гость вчера достал из кармана, так и лежал на столе - развернув его, мы оцепенели: газета была датирована июлем 1924 года, а хлеб не просто засох, а превратился в настоящий камень. Немало испугавшись, мы решили, что самым разумным будет спалить его в печке вместе с газетой. Так и сделали.
И еще – мы не нашли на столе иконки Николая Угодника. Заглянув в погреб, обнаружили, что она снова находится на своем прежнем законном месте. Там мы ее и оставили.
©