Покойница приютила в своей могиле, и это спасло жизнь: реальная история со слов моего деда

кладбище, избушка

Эту историю я слышала в детстве от своего дедушки, прошедшего всю войну с первого до последнего дня. Конечно, дедушка рассказывал и другие истории, но эта мне особенно запомнилась, потому что уже тогда мне нравилось все необычное и загадочное. Единственное, что я тогда просто в силу своего возраста не сумела запомнить, где именно все это происходило, но полагаю, что где-то на границе Германии и Польши.

Небольшой отряд бежавших из немецкого окружения пробирался к своим. К моменту, когда начинался дедушкин рассказ, их осталось всего четыре человека, остальные погибли.

Шли они преимущественно по ночам, а ночью старались отсиживаться в укрытиях, дорогу находили практически ощупью и только иногда перекликались, чтобы не потеряться в темноте.

Неожиданно моему деду показалось, что чуть впереди и справа он заметил какой-то огонек – вероятно, там была деревня. Он обратил на это внимание своего друга, у которого всегда было хорошее зрение, и тот обрадовано подтвердил, что там действительно что-то светится.

Это означало, что они могли рассчитывать на отдых и сон под крышей. Конечно при условии, что в деревне нет немцев.

Кликнув остальных и взявшись за руки, они вместе пошли на еле мерцавшую в темноте крошечную желтую искорку. Когда подошли совсем близко, то сумели рассмотреть, что источником света было небольшое окно в добротно срубленном бревенчатом доме, очевидно старой постройки.

Как ни старались, но других домов поблизости рассмотреть не смогли, похоже, что это была не деревня, а небольшой хутор. Ну, тем лучше, это означало, что здесь немцев можно было не опасаться, они избегали селиться в отдельно стоявших домах, вдали от людей.

Где-то вдалеке раздавался лай поисковых собак, немцы продолжали погоню за беглецами, хотя им и хотелось верить в то, что они сумели оторваться от преследователей на приличное расстояние.

Поднялись на крыльцо и осторожно постучали в дверь, внутренне готовые ко всему.

Через минуту дверь открылась, выпустив наружу сноп яркого света. На пороге стояла молодая женщина, одетая на старинный манер: на ней было грубое холщовое платье с передником, а волосы покрыты косынкой.

Она оглядела стоявших перед ней беглецов, затем усмехнулась, и, ни слова не говоря, посторонилась, таким образом пригласив их войти. Затем снова закрыла дверь и задвинула на ней тяжелый засов.

Вперед вытолкнули Марека – молодого бойца из народной Армии Крайовой, который прибился к отряду несколько дней назад. Он был единственным, кто говорил по-польски, и кто мог как-то объясниться с хозяйкой.

Впрочем, больших объяснений и не потребовалось, единственное, что было нужно беглецам – это переночевать, чтобы немного восстановить свои силы, которых у них на тот момент почти не осталось.

Выслушав Марека, женщина кивнула и вышла из комнаты. Затем вернулась и принесла с собой несколько домотканых одеял. Знаками объяснила, что они могут постелить себе на полу у стены.

Сама же хозяйка вернулась к работе, которой занималась до их появления – у противоположной стены стояла лавка, рядом с ней прялка, и женщина снова начала сучить нить, ловко перебирая пальцами.

Под монотонное жужжание прялки и мерцающий свет свечи беглецы провалились в глубокий сон, уже не обращая внимания на далекий лай собак, который по-прежнему доносился снаружи. Возможно, это сказывалась многодневная усталость, но почему-то в этом доме они чувствовали себя в полной безопасности.

Проснулись они на рассвете и сразу не смогли понять, где они находятся. Дедушка говорил, что когда он открыл глаза, то увидел над собой низкое небо, затянутое пасмурными облаками. Дул ветер и пахло прелой осенней листвой.

Кто-то из его сотоварищей недоуменно вскрикнул. Дед сел и огляделся – только тогда до него дошло, что они лежат на груде старого тряпья, брошенного прямо на голую землю. Никакого дома, никакой хозяйки не было и в помине.

Внезапно Марек, сидевший рядом с дедом, начал отчаянно шептать что-то по-польски – дед, не знавший этого языка, мог только разобрать, что он часто поминает Иисуса и Божью матерь – и истово креститься.

Лицо его было невероятно бледным – белее утреннего тумана. И было от чего. То, что дед поначалу принял за земляной холм, на котором они лежали, действительно оказалось холмом, только могильным.

Сзади деда возвышался высеченный из камня тяжелый крест с изображением Богородицы, у его подножия стояла оплывшая свеча. Марек успел разглядеть все это раньше. А то, что дед посчитал грязным тряпьем, на самом деле оказалось обрывками савана, в который принято обряжать покойников. Именно он и послужил им постелью.

На этом дедов рассказ прерывался. Но я была готова слушать его снова и снова. Почему-то мне совсем не было страшно, наоборот, я испытывала искреннее восхищение, а еще – благодарность к той неизвестной и оставшейся безымянной женщине, встретившей и приютившей беглецов на своей могиле.

logo



Обязательные для заполнения поля помечены знаком *.

Если у Вас возникли проблемы с чтением кода, нажмите на картинку с кодом для нового кода.