Город Паган на равнине центральной Мьянмы (Бирмы) – это скопление каменных святилищ. Они прославляют Будду, отрицавшего насилие. А выстроены в основном рабами по приказу короля, совершившего ритуальное убийство собственной супруги.
Эпоха правления Анораты в Пагане
Однажды в 1044 году придворные и крестьяне собрались ранним утром перед деревянным дворцом в Мьинкабе на севере Мьянмы. Их правителя Сокка-те, недавно взошедшего на трон, вызвал на поединок младший единокровный брат Анората (Анауратха). Сокка-те принял вызов, уверенный в победе. «У него еще молоко на губах не обсохло», – презрительно говорил он о сопернике. Братья сели на коней, взяли в руки копья и помчались друг на друга. Сокка-те вскрикнул и упал, пронзенный насквозь. Анорату с триумфом внесли во дворец его отца.
Так, согласно бирманской хронике, началось правление одного из самых необычных в мировой истории монархов – жестокого короля, поработившего соседнюю страну, чтобы выстроить город, прославляющий буддийскую проповедь милосердия.
Когда Анората захватил трон, он, как и весь его народ, верил в духов, так называемых «натов», которые управляли природными стихиями. Согласно бирманским хроникам, «наты» являлись Анорате во сне и приказывали строить храмы и монастыри, рыть пруды и колодцы, проводить оросительные каналы и выращивать рис для подданных – все это во искупление братоубийства.
Подчиняясь воле духов, он выбрал окаймленную двумя реками равнину Чаусхе примерно в 30 км к югу от нынешнего Мандалая и принялся за дело: согнал рабочую силу из окрестных деревень и нанял специалистов по орошению у народа шанов, живущего в горах на востоке Мьянмы. Три года десятки тысяч крестьян выбивались из сил в климате, напоминающем банную парилку. Анората беспощадно воплощал в жизнь свои видения, заставляя насыпать дамбы и плотины, рыть каналы, менять течение рек.
Наконец «стройка века» завершилась. По мрачному обычаю своего народа Анората собирался отметить это событие человеческими жертвоприношениями – по одному на каждую плотину. Считалось, что удостоенные такой чести станут «натами» – духами-хранителями новых сельскохозяйственных угодий. Однако, согласно хроникам, одна из жен Анораты, сестра шанского вождя, предложила одну свою жизнь в обмен на множество чужих. Предложение было принято. Ее торжественно убили (вероятно, перерезав горло) и сожгли на гигантском костре.
Рост империи Чаган
Рисовые чеки Чаусхе стали экономической основой державы Анораты. Они кормили подданных и обеспечивали непрерывное пополнение королевской казны. Постепенно власть Анораты признали соседние вожди, и его владения распространились к северу до нынешних границ Мьянмы с Индией и Китаем, на восток до Таиланда и на запад до Бенгальского залива. Одновременно он расширял Паган, городок на реке Иравади, выбранный в качестве новой столицы.
Последняя задача была не из легких. Местные крестьяне-бирманцы были плохими архитекторами и еще худшими художниками. Однако к югу лежали города-государства монов, уже более 1000 лет создававших высокоразвитую культуру.
Оттуда в 1056 явился примечательный беженец – буддийский монах Шин Арахан. Он был моном, истово исповедовавшим традиционную для своего народа аскетическую версию буддизма – тхераваду. Однако на родине его вера теряла позиции под напором других буддийских сект и наступавшего с запада индуизма. В конце концов монские правители пошли на ряд принципиальных уступок последнему. Шин Арахан, оскорбленный до глубины души, покинул родину и отправился на север.
Анорату потрясла страстная проповедь монаха. Через год король публично обратился в буддизм и провозгласил поход на монов – для восстановления там позиций тхеравады. Сопровождаемый Шин Араханом, он осадил главный город южных соседей Тхатон на берегу залива Мартабан (Маутама) восточнее нынешней столицы Мьянмы Янгона. Через три месяца, в 1057, Тхатон пал, а остальные города- государства монов сдались без боя.
Обращение в буддизм не прибавило бирманскому королю великодушия. Отправившись домой со своим победоносным войском, он погнал на север армию рабов-монов для строительства Пагана. Не менее 30 000 простых крестьян совершили вынужденный марш длиной 650 км. Вместе с ними шли сотни буддийских монахов и тысячи квалифицированных мастеров – каменотесов, гончаров, архитекторов.
Вернувшись на родину, Анората распределил новых работников по рисовым чекам Чаусхе и стройплощадкам столицы. Годы общения с более цивилизованными южными невольниками пошли на пользу их хозяевам. Первые бирманские тексты – монскими буквами, поскольку у северян не было своей письменности, – появились в Пагане в 1058, через год после падения Тхатона. Более поздние надписи на наганских храмах, уточняющие расходы на их возведение и имена строителей, показывают, что одаренные рабы нередко превращались в свободных ремесленников.
Буддизм на территории древней Бирмы
Буддизм - вера в то, что цель человека - духовное просветление, т.е. отказ от земных желаний и забвение собственного Я, представляет собой учение Сиддхартхи Гаутамы, северо-индийского принца, проповедовавшего в VI в. до н.э. К 200 до н.э. благодаря императору Ашоке эта доктрина распространилась по всей Индии и проникла в Шри-Ланку. В следующие 200 лет она нашла множество последователей на территории Афганистана, Центральной Азии, Мьянмы, Камбоджи и Китая. К 600 н.э. новая религия достигла Японии.
Тем временем в самой Индии буддизм столкнулся с противодействием более древнего индуизма и ислама, появившегося на юге нынешнего Пакистана вместе с арабской конницей в начале VIII в. К XII в. буддизм уступил им свои позиции в Индостане, но продолжает господствовать в Юго-Восточной Азии, Японии, Непале, Шри-Ланке, Тибете, Монголии и др., не только оставшись одной из мировых религий, но и обусловив культурную близость всех стран этого региона.
Огромный храм Годопалин, возведенный в центре Пагана в XII–XIII вв., до сих пор привлекает на религиозные церемонии и празднества тысячи паломников со всей Мьянмы. Многие из них решили остаться на севере. Видимо, такой же выбор сделали депортированные буддийские монахи – вероятно, их привлекли королевская поддержка исповедуемой веры и возможность обратить в нее массы бирманцев, все еще поклонявшихся «натам».
Шин Арахан, ставший советником Аиораты, путешествовал по разраставшейся державе – проповедовал, обращал в буддизм, закладывал новые храмы, монастыри, школы. Король пребывал большей частью в Пагане, руководя строительством пагод и островерхих купольных святилищ, называемых ступами. Растущий престиж города приводил в него все новых монахов, ученых и ремесленников из Индии, Гаиланда и даже Шри-Ланки. Вверх по Иравади за ними шли купеческие суда, и развитие торговли приумножало богатства страны.
К 1073–1074 Паган стал настолько авторитетным религиозным центром, что шри-ланкийский король Виджая Баху, решив оживить буддизм в своих владениях, обратился за помощью к Анорате. Тот прислал монахов в обмен на копию священнейшей реликвии – зуба, якобы принадлежавшего самому Будде.
После смерти Анораты в 1077 строительство в Пагане продолжили его сын Солу (1077–1084) и следующий король Чанзитта (1084–1112). Последний возвел то, что считается главным чудом Пагана – гигантский храм Ананда, отделанный серебром и золотом, украшенный статуями и глазурованными терракотовыми медальонами, иллюстрирующими буддийские притчи.
Буддизм стал необыкновенно популярен в Паганской империи – тысячи бирманцев начали возводить его святилища на свои средства. В религиозном и строительном рвении женщины не уступали мужчинам. Племенные обычаи и буддийская доктрина обеспечивали определенное равноправие полов. Ступы и храмы росли, как грибы, по всей стране.
Однако, несмотря на победу буддизма, языческие обычаи сохранялись, но крайней мере при дворе. Сам Анората молился не только в ступе с «зубом Будды», но и у алтарей, выстроенных в честь «натов». Начиная работы над Анаидой, Чанзитта заживо похоронил ребенка, обеспечивая храму духа-хранителя, – отнюдь не буддийский обычай. В 1090 он освятил этот шедевр зодчества, торжественно умертвив его архитектора, чтобы тот не мог повторить или превзойти свое творение в других странах.
Закат империи Паган
В XIII в. Наганская империя завершила, как и начинала, насилием. Ее крах обусловили три главных фактора. Во-первых, бесконечные войны с сопредельными племенами высасывали из деревень рабочую силу. Во-вторых, фанатичное возведение монастырей и храмов с последующей раздачей им лучших земель сокращало крестьянские угодья. В-третьих, страну истощало само строительство. Для него требовался обожженный кирпич, леса безжалостно вырубались на дрова для обжиговых печей, а это вело к катастрофической эрозии.
Распространение нищеты и анархии отпугивало от страны купцов, а в результате Паган терял один из важнейших источников дохода. Крах наступил в правление Наратиапате (1254–1287). В Паган прибыли послы хана Хубилая (из монгольской династии Юань, правившей в Китае) с требованием дани. Возмущенный бирманский король велел их казнить.
Это был необдуманный шаг, как и последовавшее за ним нападение на одно из соседних государств, уже подчинившееся Хубилаю. Монголы ответили карательной экспедицией. Бирманские хроники гордо сообщают, что в 1277 агрессоры были остановлены к северу от Пагана. Однако они же признают превосходство монгольских конных лучников над боевыми слонами бирманцев.
Через 6 лет, в 1283, Хубилай атаковал всерьез и разбил бирманцев к северо-востоку от их столицы. Король вместе с двором бежал вниз по Иравади, оставив Паган монголам. Ограбившие полмира завоеватели, тем не менее, отметили великолепие города. Венецианский путешественник Марко Поло, очевидно, побывавший с воинами Хубилая в Пагане, так описывает чужую столицу: «Она полна каменных башен, крытых золотом и серебром, с колоколами на вершине, так что ветер заставляет их звенеть. Поистине эти башни образуют один из красивейших в мире видов, поскольку отделаны изысканно, блестяще и очень дорого».
Красота оказалась нестойкой. Наратиапате пытался вернуть Паган, но в 1287 монголы вновь заняли и сожгли город. Храмовое золото и серебро они увезли с собой, но сами постройки сохранились. К счастью, с тех пор Паган интересовал в основном набожных буддистов, которые сберегли для нас остатки его былой славы.
©