Послы, купим и ученые ехали из дальних стран, чтобы полюбоваться ослепительной столицей императоров Китая. Двести лет, с 700 по 900 н.э., Чанъань славился как один из величайших городов мира.
Как выглядел город Чанъань?
Представьте себе город с населением более миллиона человек. Улицы образуют правильную сетку. Торговые районы четко отделены от жилых. Горожане в большинстве зажиточные. Лавки ломятся от всевозможных товаров, рестораны предлагают экзотические меню, женщины следят за модой. Жителей волнует проблема подростковой преступности. Где это? Где-нибудь в США в наше время? На самом деле это описание вполне соответствует городу, процветавшему в Китае на месте нынешнего Сианя около 1400 лет назад, когда Лондон был крошечной столицей восточных саксов (королевства Эссекс), а большая часть Рима после погромов варваров еще находилась в запустении.
Этот город – Чанъань. Еще в 1121 (или ок. 1027) до н.э. основатель династии Чжоу Уван учредил здесь столицу Китая Хаоцзин (до 934 до н.э.). С 200 до н.э. при династии Хань здесь была столица Китая Чанъань. В 583 Ян Цзянь (Вэнь-ди, 581–605), первый император династии Суй, выбрал место чуть юго-восточнее древней ханьской столицы. Южнее поднимаются горы Циньлин, севернее течет Хуанхэ, а равнина, на которой была построена столица, пересекается рекой Вэйхэ. Орошаемая плодородная аллювиальная почва в сочетании с мягким климатом делает эту область одной из самых урожайных в Китае.
Новая столица, выстроенная всего за 9 месяцев под строгим надзором архитектора Ювэнь Кая, выросла в три этапа. Сначала возник императорский дворец, потом внутренний (императорский) город и, наконец, внешний город. Все вместе назвали Дасин, т.е. «Великое процветание», но через 50 лет поселившийся здесь император Тай-цзун (627–649) из следующей династии Тан (618–907) вернул столице ханьское имя Чанъань – «Вечный мир».
Правление династии Тан в Чанъане
Танская династия принесла Китаю почти 300 лет относительно спокойной жизни. В этот «золотой век» здесь изобрели книгопечатание с досок (ксилографию) и бумажные деньги. Китайцы временно захватили Корею, вторгались в северо-восточную Индию (с помощью Тибета), подчинили Среднюю Азию (до 751, когда китайская армия была разгромлена арабами на реке Талас). И в центре всего этого был Чанъань.
При династии Тан производилось особенно много шелка - в нем стали ходить все аристократы и богатые купцы крупных городов вроде Чанъаня. Еще на шелке рисовали красками и тушью. На этом свитке изображен танский император Сюаньцзун (Ли Лунцзи, 713-755 или 756), один из главных покровителей чанъаньского искусства. Он наблюдает, как садится на лошадь его любимая наложница Ян Гуйфэй.
Планировка города Чанъань
Китайцы верили, что Земля квадратная, и сетчатый план Чанъаня служил как бы моделью планеты в целом. По тому же принципу проектировался императорский дворец - его хозяева считали себя (даже после очевидных провалов) властителями мира.
Фактически Чанъань состоял из трех городов. Самодостаточный императорский дворец находится на северо-востоке, снаружи от внешней стены. Внутренний (императорский) город - это административный район в северной половине столицы. Рядом находились контролируемые государством западный и восточный рынки. Юг занимали ремесленные и жилые кварталы. Массивная внешняя стена защищала горожан в случае войны. Кроме того, каждый район окружался своими стенами - на случай не столько внешней агрессии, сколько от внутренних беспорядков.
В ганский период город Вэнь-ди почти не менялся, хотя в 634 Тайцзун (Ли Шиминь) заказал роскошный новый дворец для отрекшегося от престола основателя династии – своего отца Ли Юаня (Гаоцзу, 618–626 или 627). Этот дворец Юнъань, т.е. «Крепкое здоровье», не оправдал полученного названия – Гаоцзу умер еще до завершения строительства. Тогда Тайцзун переименовал его в Дамип – «Великий и светлый». Комплекс включал около 30 зданий с гигантским тронным залом в центре. В 662 император Гаоцзун (649/50–683) заново отделал дворец в соответствии с возросшим богатством Чанъаня.
Находки археологов в сочетании с историческими документами позволяют подробно реконструировать жизнь тайской столицы. Сразу бросается в глаза ее площадь – целых 84 кв. км. Только дворцовый комплекс занимает участок 3 х 1,5 км. У внутреннего города такая же длина, но он на 229 м шире, а внешний город практически вписан в прямоугольник 10 х 8 км.
Внешняя стена города была массивным валом из утрамбованной земли толщиной до 12 м. Сразу перед нею был ров шириной 9 и глубиной 4 м. С разных сторон в степе были сделаны огромные ворота. Самые крупные и важные из них, Миндэ, т.е. ворота «Высшей добродетели», находились в центре южной стены. В древнекитайской архитектуре юг считался главной стороной света.
В эту сторону всегда обращали фасады храмов, дворцов и богатых особняков; здесь же делали парадный вход. Фактически Миндэ были пятью стоявшими бок о бок воротами, каждые шириной 5 и высотой более 18 м.
Весь внешний город представлял собой правильную сетку; с юга на север шло 11 проспектов, которые пересекались 14 более узкими улицами. На этой основе выделялось 108 районов с правительственными учреждениями, храмами, монастырями, двумя рынками, особняками знати и домами простых горожан.
Крупнейший проспект Чанъаня был шириной 155 м; у Малла в Лондоне – между Букингемским дворцом и Трафальгарской площадью – ширина 80 м; у Елисейских полей в Париже примерно такая же. Мостовых не было, но вдоль улиц шли ряды деревьев.
Районы различались по площади, но четким планом напоминали город в целом. Каждый окружался стеной и делился на 4 квартала, а те в свою очередь расчленялись сеткой переулков на мелкие секции. Дома по периметру кварталов были высокими, а их выходящие на главные улицы стены – без окон: это защищало жильцов от пыли, шума и чужих глаз.
На основе китайских образцов сложились государственно-правовые системы Японии, Кореи, Вьетнама и государства Ляо, завоевавших в X в. часть Северного Китая. Первый город в Японии, Нара (столица в 710–794), был построен под наблюдением китайских строителей и имитировал Чанъань. По китайским же образцам была построена в 792-794 и новая столица Японии (до 1869) Хэйан (Киото).
Обычаи города Чанъань
Количество жителей каждого района строго регулировалось. Если возникал избыток, «лишних людей» выселяли в деревню. Однако в тайскую эпоху общее население Чанъаня выросло со 150 000 до 1 млн. (некоторые считают, что до 2 млн.) человек.
Самыми оживленными были три проспекта между императорским дворцом и южными воротами, а также улицы, связывающие западные и восточные ворота. Четкая планировка города отражалась на повседневной жизни его обитателей. Своим строгим распорядком Чанъань напоминал монастырь, а то и тюрьму. Ночью действовал комендантский час. На закате по улицам ходили барабанщики, предупреждавшие о его наступлении. После этого город окутывала полная тишина. На рассвете барабан возвещал общую побудку.
Пока соседи учились у китайцев, местные прелестницы вдохновлялись среднеазиатскими фасонами, завозимыми «гостями столицы». Мода стала одной из главных забот зажиточных горожанок. В первые годы танской династии дамы носили плащи с капюшонами. После 650 их сменили на шляпы с вуалью («мили»). В Кайюаньский период (713–741) шляпы «ху» (иностранного стиля) остались, но вуаль исчезла. Позднее модницы вовсе отказались от шляп, перейдя на замысловатые прически, завезенные уйгурками. Макияж значил не меньше одежды. Чанъаньские «леди» густо белили лица, румянили щеки, красили губы и сурьмили брови.
В город приезжали представители соседних, еще не столь развитых стран (таких, как Япония) – перенимать административную систему Поднебесной и ее культуру. Западные гости привозили в Чанъань новые стили пения и танцев, которые широко заимствовались придворными артистами.
Цвет одежды любого пола четко отражал социальный статус. Простые горожанки носили красные платья, крестьянки – белые юбки. Чиновникам в зависимости от ранга полагалась красная, синяя, зеленая мантия, начиная с пятого – лиловая. Армейские командиры носили богато расшитую форму, а низшие военные чипы – желтую.
Торговля в Чанъане
Торговля регулировалась государством. Два рынка, восточный и западный, площадью в два обычных района каждый, находились чуть южнее внутреннего города. Восточный располагался в зоне особняков знати и важных чиновников – на нем было спокойно и малолюдно. Зато западный шумел, бурлил народом и приносил гораздо больше дохода. Каждый рынок включал более 200 ярких лавок и развалов, выходивших к главным улицам. В центре находилась администрация, которая следила, среди прочего, за графиком работы торговцев. Открывать лавки разрешалось только с полудня, когда били долгожданные барабаны, а на закате звон огромного колокола требовал их закрытия.
Чанъаньские рынки были не только образцом планового хозяйства и свидетельством трудолюбия народа. Большое количество иноземных купцов, которых китайцы называли (как и многое другое) «ху», напоминало, что Китай давно покончил со своей многовековой изоляцией. Могучая империя активно искала выходы на внешние рынки – от Японии на востоке до Средиземноморья на западе.
Первым китайским послом, путешественником и разведчиком в западные страны стал Чжан Цянь – еще в ханьскую эпоху. Его миссия в 138–126 до н.э. (из них 11 лет провел в плену) открыла важный сухопутный маршрут в Европу через Среднюю Азию и Иран, названный позднее Великим шелковым путем, и принесла в Китай многие культурные растения. По путям, разведанным Чжан Цянем, вскоре, в 104 и 102 до н.э., двинулись китайские армии, а полководец Бань Чао в конце I в. н.э. дошел до Антиохии Маргианы (современные Мары в Туркмении).
В начале нашей эры торговля с западом быстро расширялась благодаря спросу на шелк в Риме. Там он считался фантастической роскошью. Император Аврелиан, правивший в 270–275, пытался ограничить использование китайской ткани, считая, что она истощает золотой запас его державы. В V в. строго хранимый секрет производства шелка наконец проник в Центральную Азию и Иран. Это несколько снизило баснословные прибыли китайских текстильщиков.
Постепенно движение товаров по Шелковому пути стало двусторонним. Западные купцы, оседая в Китае, занимались импортом предметов роскоши. Например, в Чанъане высоко ценилось виноградное вино: на месте производили в лучшем случае нечто вроде современной сакэ из риса. Чжан Цянь привез на родину виноградные зерна и успешно вырастил лозу.
Картина на шелке, приписываемая Хуэйцзуну, императору XII о. и известному художнику, изображает придворных дам, производящих различные действия в процессе изготовления шелка. Внизу: глазурованная статуэтка купца на верблюде (VIII в.). В Чанъане встречались купцы из Аравии, Ирана, Центральной Азии и Японии. Караваны из кибиток, вьючных лошадей и верблюдов доставляли товары и рабов, которые обменивались прежде всего на китайский шелк.
Еще с запада везли белых рабов и украшения. Лучшими ювелирами считались иранцы (включая среднеазиатских согдов, бактрийцев и др.), и в Чанъане сложилось их крепкое землячество.
Религия Чанъаня
Несмотря на строгие правила, по которым жила тайская империя, ее подданные могли исповедовать не только зороастризм, но и буддизм, иудаизм, ислам, христианство. В правление Тайцзуна в чаньаньском районе Инин выросла одна из первых в Китае церквей несторианского толка. Ее называли Да Цинь – так же, как и всю восточную часть бывшей Римской империи.
Сирийский священник Несторий в 428 был назначен константинопольским патриархом. Он учил, что Иисус родился обычным человеком и лишь затем воспринял божественную сущность, т.е. называть Деву Марию Богородицей неверно. Эта теория была осуждена в 431 на Эфесском соборе как ересь, однако прижилась среди восточных христиан, особенно в Сирии и Иране. При Гайцзуне и его преемниках, особенно при Сюаньцзуне (712–755 или 756), на территории Китая поощрялось миссионерство. В музее Сианя хранится табличка с записью о появлении в стране религии.
В районах Лич-жуань и Бучжэи около западного рынка выросли грандиозные зороастрийские храмы, где поклонялись Ахурамазде, которого символизировал священный огонь. Эту древнейшую религию основал живший между 1500 и 1200 до н.э. иранский пророк Зороастр.
Танские императоры благоволили и к буддизму. В 629 монах Стань Цзян (или Сюань-цзан) был отправлен через Среднюю Азию в Индию и Шри-Ланку для его изучения. В 645 он привез в Чанъань более 600 томов священных текстов. Через три года принц Ли Чжи (будущий император Гаоцзун) возвел буддийский храм в память о своей матери, императрице Вэнь-дэ, и назвал его Храмом материнского милосердия. Он приказал Сюань-цзану жить там и переводить на китайский привезенные рукописи. Получилась такая обширная библиотека, что в 652 по просьбе переводчика во дворе храма для нее построили специальную пагоду. Известная как «Большая пагода диких гусей», она до сих пор стоит в Сиане.
Веротерпимость в Чанъане кончилась в правление Уцзуна (841–846), который запретил проповедь иноземных религий, разрушил буддийские храмы (несколько десятков тысяч) и изгнал из Китая несториан.
Военная политика Чанъаня
В VII – вплоть до середины VIII в. (разгром китайцев в 751 арабами; восстание Ап Аушаня в 755-757) сила и престиж танских правителей неуклонно росли. В 630, начиная свое правление, Тайцзун принимал послов со всей Азии. Он требовал называть себя Дианьцзи, т.е. «Сын неба» – он имел в виду власть над всей землей.
В 648 под предлогом того, что будто бы по приказу нового правителя Магадхи Арджуны на китайского посла Ван Сюаньцэ было совершено нападение, в Индию была отправлена совместная военная экспедиция Тибета и Непала (под руководством вышеупомянутого обиженного). Арджуну взяли в плен и привезли в Чанъань. Императоры Суцзун (756–762) и Дайцзун (763–779) привлекали для борьбы с бунтами войска тюрок и других народов.
Кухня и традиции чаепития в Чанъане
Население Чанъаня жило в основном неплохо. Огромный доход приносила торговля, но основой процветания оставалось плодородие окружающей равнины Гуаньчжун. Каждый год после уборки урожая государственные житницы и частные склады заполнялись рисом, пшеницей, просом и прочими плодами земли. Как и многие богачи, Чанъань был расточителен. Он накапливал столько припасов, что значительная часть их портилась, не доходя до потребителя.
Город славился среди гурманов своей кухней и продуктовыми лавками. В одной популярной харчевне на каждый из бесчисленных китайских праздников готовили особое блюдо. Это был город, где талантливый повар мог стать очень богатым человеком. Хозяин лучшей чанъаньской кондитерской жертвовал правительству такие суммы, что получил чин «юаньвая» – своего рода министра без портфеля.
В танскую эпоху китайцы не пили спиртного до или во время еды – только после. Выпивка, как и все прочие аспекты жизни, подчинялась правилам. Пили по кругу – «тамада» следил за соблюдением очередности. Если гость долго не осушал чашу, задерживая остальных, его наказывали – иногда били, но чаще заставляли выпить «штрафную». Отголосок этого обычая заметен в нынешних традициях. В популярных у китайцев настольных играх проигравшему обычно наливают стакан вина.
При Гаоцзуне наступила эра чаепития. После выхода в 674–676 трех томов «Книги о чае» Ау Ю оно превратилось в общенациональное хобби. Чан Гуань, губернатор провинции Цзянань Дундао (ныне Фуцзянь) в 785–805, изобрел специфический метод приготовления любимого напитка. Листья сначала запаривают, потом сушат в печи и, наконец, размалывают в тонкий порошок. Порошковый чай продержался в Китае недолго, но в Японии он и сейчас используется для чайной церемонии.
Развлечения в городе Чанъань
Выходных и праздников хватало на всех. Очень торжественно отмечали Новый год и Зимнее солнцестояние, когда танские императоры принимали поздравления от чиновников в огромном тронном зале дворца Дамин. В 15-й день первого лунного цикла начинался Праздник фонарей, отменявший комендантский час на три ночи подряд. В это время каждый дом города украшался разноцветными фонарями.
Седьмой день седьмого лунного месяца приносил праздник любви. Согласно поверью, в эту ночь пастух и пряха встречались над Млечным путем на мосту из парящих сорок и открывали друг другу душу. Через неделю, в 15-й день этого цикла, отмечался Праздник духов, когда все приносили жертвы своим покойным предкам. Одним из главных праздников было Полнолуние в 15-й день восьмого лунного месяца. В эту осеннюю ночь пили и ели до отвала, воздавая спутнику нашей планеты божественные почести.
Да и между праздниками, многие из которых до сих пор отмечаются китайской диаспорой по всему миру, жители не отказывали себе в развлечениях. Самым популярным времяпровождением были азартные игры. 1от, кто их не любил, считался чудаком, даже диссидентом. Игры были в основном настольными – типа нынешних нардов.
В древнем зажиточном обществе типа чанъаньского развлечения всегда считались одним из важнейших элементов жизни. Так, император Сюапыцзун держал постоянную труппу из 3000 актеров, танцоров и циркачей. Ставились не только традиционные китайские драмы – поощрялись зарубежные пьесы и балеты. Большим спросом пользовались акробаты, канатоходцы, жонглеры, специалисты по глотанию огня и мечей. Ну и конечно, был спорт с заядлыми болельщиками.
Петушиные бои распространились по Китаю еще в эпоху Чжаньго («Сражающихся царств», 481 или 403–221 до н.э.). К танскому периоду они были популярны во всех слоях общества. Император Сюаныцзун держал в дворцовых садах несколько тысяч бойцовых птиц, которых кормили и тренировали 500 специальных слуг. Умение подготовить к драке петуха было одним из простейших способов сделать придворную карьеру.
Очень популярно было также поло – игра, родившаяся в Иране и распространившаяся оттуда до Константинополя, Индии и Японии. Сначала китайцы получали низкорослых игровых лошадей в качестве дани с вассальных стран, а мячи и клюшки закупали на западе. Позднее они заменили иранские мячи (кожаные, набитые шерстью) своим вариантом – деревянными в кожаной оболочке – и научились разводить собственных пони.
Главной площадкой для поло в Чанъане был Грушевый сад императорского дворца. Здесь в 710 прошла серия игр между дворцовыми лейб-гвардейцами и охраной тибетского посла. Гости без особого труда победили в нескольких матчах. Наконец отчаянный юный принц Сюаньцзун, не в силах терпеть национальный позор, выехал на поле с тремя братьями и к восторгу местных болельщиков разгромил десятерых тибетцев.
Однако и у этого рафинированного, праздного общества были свои проблемы. Как и всякий богатый город, Чанъань боролся с хулиганством и другими формами молодежной преступности. Например, глубоко возмущала добропорядочных граждан и считалась одной из худших форм безнравственности мода на татуировки. Один парень был известен под кличкой Ходячая антология Бо Цзюйи, поскольку был с головы до ног покрыт иллюстрациями к 30 любимым стихотворениям знаменитого танского поэта.
Распад Чанъаня
«Золотой век» Чанъаня внезапно (для его удовлетворенных жизнью обитателей) оборвался. Доведенные до отчаяния невыносимой жизнью крестьяне Китая в 875 восстали, в 880 заняли Чанъань, где их лидер Хуан Чао провозгласил себя императором, но позже оставил город и покончил с собой (883). Один из военачальников Хуан Чао, Чжу Вэнь, изменивший вождю и получивший за измену от властей наименование «Цюань Чжун» (Полностью верный), сверг в 907 последнего танского императора.
Страна раздробилась и подверглась нападениям кочевников. Лишь в 960 один из военачальников, Чжао Хуанинь, восстановил какой-то порядок, основав династию Сун (до 1279) и потеряв часть Северного Китая. Столицей Сун стал Кайфын (позже потерян).
Танская же столица была почти полностью разрушена. Дома разбирали и из деревянных балок и столбов вязали плоты. Несчастные горожане в поисках пристанища сплавлялись со всеми пожитками по Вэйхэ и дальше – по Хуанхэ. Китайские авторы того времени пишут, что плач и причитания переселенцев не утихали многие недели.
Сейчас мало что напоминает о былой славе Чанъаня. Дворцы, храмы, роскошные особняки – все погибло. Однако многое из обычаев, нравов и предрассудков древней столицы можно встретить в современном Китае практически повсюду.
©