Историю эту я услышал от своего дядьки, которому в молодости довелось работать на прокладке одной из ЛЭП в Мурманской области. Работа это невероятно тяжелая, линии прокладывали через непроходимые леса и болота, вкалывали и днем и ночью, в любую погоду – жара, не жара, мороз – не мороз, дождь, снег – все едино. Но и оплачивалась такая работа весьма щедро, по повышенному разряду, плюс сверхурочные, так что от желающих на нее устроиться отбою не было. Если, конечно, здоровье позволяло.
Первыми к работе приступали проходчики – они составляли маршрут будущей трассы, ставили времянки-вагончики, делали необходимые замеры, ставили метки. Затем на место выезжали бригады лесорубов, расчищающих место проведения работ, ну а потом уже выезжали монтажники, которые и завершали начатое.
Дядя мой трудился как раз проходчиком. Выехали они на новое место, поначалу вроде все шло хорошо, а потом начало твориться что-то странное. Люди начали болеть, причем серьезно – у кого-то открылась прободная язва желудка, у другого сердце прихватило, кто-то ногу сломал на ровном месте…
В конце концов, больше половины бригады пришлось отправить в город в больницу. Замену им конечно нашли – местные охотно соглашались на тяжелую работу, чтобы наличке подзаработать. Да вот спустя короткое время с ними произошло то же самое.
Работа застопорилась. Сроки сдачи объекта оказались под реальной угрозой срыва. Начальство начало звонить и устраивать разносы, да только все без толку – люди отказывались идти работать на тот участок, о котором идет речь.
Те, кого пытались заставить силой, просто написали заявления на увольнение по собственному желанию. И все потому, что пошел слух о том, что нехорошее это место, что все, кто там работает, инвалидами становятся, а здоровье, как известно, ни за какие доход не купишь. Каждый хотел вернуться к жене и детям нормальным человеком.
Строительство трассы застопорилось. В конце концов, собралась делегация и пошла к прорабу с предложением обойти нехороший участок стороной, пусть это получится чуть длиннее, зато снова работы начать можно будет.
А так – простой, который государству в копеечку влетает. Вот только прораб несговорчивый попался, и выходить на начальство с этим предложением никак не хотел.
С другой стороны – его тоже понять можно было, наверху бы этого не поняли, сочли бы бабкиными сказками, еще и по шапке надавали бы за срыв плана. А то и за саботаж могли привлечь – тогда это быстро было.
Вот прораб и наорал на делегацию и заявил, что если им что-то не нравится, они могут увольняться, а он на их место других привезет, желающих, мол, достаточно, только свистни.
Ну, делегация ушла, а прораб выполнил-таки свою угрозу - привез бригаду проходчиков из другой области. Пообещал им повышенную оплату за скорость. Ну, те и рады стараться, конечно.
Взялись за работу, вот только через несколько дней начали жаловаться – говорили, мол, по ночам в вагончиках спать невозможно, словно душит кто-то, кошмары какие-то снятся.
В конце концов, сначала они начали уходить спать в поселок, а потом и вовсе все рассыпалось.
Сроки поджимали – из самой Москвы начали звонить и интересоваться, что там происходит, почему работа стоит. Прислали нового бригадира – знаете, из таких комсомольских активистов, нацеленных на построение карьеры. Сергеем его звали.
Пообщался он немного с народом, узнал, какие тут слухи ходят, и, конечно, начал смеяться над ними. Сказал, что он ни в каких чертей не верит, и не позволит из-за этих глупостей срывать график работ. Ну и готов подтвердить свои слова личинным примером. Вызвал троих добровольцев и отправился с ними работать на место.
Зимой дело было. Добрались они до вагончика, расположились на ночлег, сели, покурили. Серега опять начал подсмеиваться над предрассудками, как он их называл. Сказал, что готов вызвать чертей на дуэль – пусть только попробуют появиться.
Он смеялся, а мужикам, что с ним пришли, не до смеха было. Жутко им стало – возможно, почувствовали что-то. Оборвали они его довольно резко, сказали, чтобы прекратил шутить – не смешно это.
Слово за слово и разругались они, что там разругались – чуть не подрались. В конце концов, плюнули, надели лыжи и обратно в строительный поселок вернулись. Пусть, мол, он один там ночует, авось перебесится и поутихнет немного. Видали мы таких шустрых.
Утром вернулись, хотели его спросить, как ночь прошла. Стучат-стучат, только им никто не открыл. Подумали бы, что ушел бригадир куда-то, только дверь-то изнутри оказалась заперта.
Обошли вагончик с другой стороны – а там окно разбитое и осколки стекла усеивают ближайшие сугробы. И следы идут в лес – словно кто-то изнутри выпрыгнул, вышиб окно и в лес побежал.
Переглянулись мужики и по этим следам в лес направились – бригадира искать. Только ничего у них не вышло, все замело почти по пояс. Так и вернулись ни с чем.
А через два дня бригадир сам обнаружился – в небольшой деревне, куда он вышел из леса. Можно сказать – повезло, в одном исподнем ведь был, с босыми ногами, на шее остатки оконной рамы болтаются.
И в рассудке повредился – что-то лопочет непонятное и глазами бешено вращает. Ну, местные жители его отогрели, конечно, только поздно было уже – ноги он сильно отморозил.
Одну из них потом по колено ампутировали, а на второй только ступню. Подержали его в местной больнице, пока ноги зажили, а потом в психушку отправили – рассудок к нему так и не вернулся. Все порывался бежать куда-то, приходилось к кровати привязывать.
Ну а начальство давило и требовало продолжать работы и на прежнем направлении. Как уж строителям удалось – только поставили они несколько мачт, продвинулись вглубь этого страшного места на пару километров.
Вот начальство из области приехало и пошло мачты осматривать. Глядь – а мачты-то все перекошенные стоят, вот-вот рухнут. Начали осматривать – еще две недели назад новый металл весь проржавел насквозь, в труху превратился. Начальство с прорабом даже глазам своим не поверили.
Ну, в общем, строительство на том участке пришлось прекратить. Обоснованием послужили неблагоприятные технические условия, только это было истинной формальностью, конечно. Линию проложили, но только в обход, мимо того страшного места. Там уже никаких происшествий не было. Во всяком случае, дядька мой ни о чем таком не слышал.
©