Я родился и провел свое детство в небольшом провинциальном городке. Знаете, какие у нас там были сады! Яблоки, груши черешня, вишня, абрикосы – чего только не было! И конечно, как только все это поспевало, у хозяев появлялась головная боль – каким образом уберечь урожай от разбойничьих набегов местной детворы.
Что касается нас, то это было нашим любимым развлечением – пробраться ночью в чей-нибудь сад и наесться от пуза. Не потому чтобы у нас своих фруктов не было, а просто ради спортивного интереса.
Конечно, велика была вероятность нарваться на рассерженного хозяина или спасаться на заборе от спущенной с цепи собаки. Но тем интереснее выглядело подобное приключение.
К концу лета урожай в частных садах уже бывал собран. Фрукты оставались висеть лишь на деревьях, растущих на старом городском кладбище.
И то, только потому, что большинство из местной детворы боялось туда соваться – как всегда, про старое кладбище ходили разные непонятные слухи и страшилки, охотно передававшиеся из уст в уста окрестными пацанами. Но как-то раз наша компания все-таки решила туда наведаться.
Конечно, фрукты на старом кладбище росли не слишком вкусные – деревья, за которыми никто не ухаживал, состарились, одичали и разрослись. Яблоки были мелкими, кислыми или горьковатыми, и особого интереса для нас не представляли, как и груши.
Малина, в изобилии растущая между старыми могилами, нас тоже не привлекала – считалось, что она пьет соки из мертвецов, и пацаны свято верили, что через нее можно заразиться трупным ядом. Черемуха – всем было известно, что это дерево, которое «любит мертвецов».
Другое дело – вишня. Вишневые деревья росли не непосредственно между могилами, а на некотором удалении от них, а значит и ядом от них, в нашем понимании, заразиться было нельзя.
Единственное, вишня тоже, в основном, была мелкая и кислая, но попадались здесь и деревья с действительно вкусными плодами. Только их еще нужно было найти.
Самая лучшая вишня росла в том квартале кладбища, где хоронили цыган. Он так и назывался – цыганским. Здесь были самые богатые могилы, точнее даже не могилы, а склепы, в которых хоронили целыми семьями по цыганскому обычаю.
Вот кто-то из ребят и предложил тогда прогуляться к цыганским склепам. Эта идее пришлась по душе не всем, кое-кто начал зябко поеживаться – и так кладбище навевало определенный ужас, а тут еще цыганские могилы.
Но парочка самых решительных заводил все же нашлась: Леха и Толик. К ним присоединился и я – решил доказать себе самому, наверное, что ничего не боюсь. Тем более что даже издали было видно несколько раскидистых деревьев, сплошь усыпанных спелыми крупными, черными ягодами, которые никто не собирал.
Мы втроем и договорились отправиться на кладбище на следующий вечер, когда уже на нем точно не будет никого из посетителей.
Конечно, даже сама идея оказаться ночью в темноте между цыганскими склепами или в непосредственной близости от них, наполняло наше сознание каким-то священным страхом, но от этого она казалась нам еще более привлекательной.
Мы запаслись вместительными кульками, и доехав на автобусе до последней остановки, оказались в сумерках на старом цыганском кладбище.
Очень скоро мы поняли, что не зря сюда пришли – вишни действительно было много. Она росла повсюду, но почему-то особенно крупной она была вблизи одного большого склепа – на дереве, которое росло здесь, висели гроздья ягод, напоминавших даже не вишню, а очень крупную и черную черешню.
Захоронение, над которым она росла, было очень старым. Другие склепы представляли собой просторные металлические шатры-навесы, внутри которых было несколько могил. А здесь была старая деревянная постройка.
Сильно обветшавшая, и только на ее стенках можно было кое-где рассмотреть следы выцветшего расписного орнамента. Что было внутри, я не знаю – склеп был закрытым, и заглянуть туда мы не рискнули, нам и так было не по себе.
Вы даже не представляете, насколько вкусной оказалась та вишня – сочная, сладкая. Мы попробовали ее – и не могли оторваться, первые несколько минут ели горстями и все перемазались вишневым соком.
Только когда наелись, начали собирать в пакеты. И вдруг услышали позади себя голос – даже подпрыгнули от неожиданности, если можно подпрыгнуть, вися на дереве.
- А чем это вы тут занимаетесь?!
Внизу стояла какая-то фигура – мы быстро спустились вниз. Это была старая цыганка.
Несмотря на конец лета и быстро опускающуюся ночь, стояла жара, а цыганка была укутана в теплый жакет, на ее голове был шарф из какой-то плотной ткани, а на ногах, насколько я сумел рассмотреть, у нее были валенки. Даже странно – зачем она так оделась в теплую погоду, неужели ей не жарко?
Леха первым пришел в себя, и довольно дерзко ответил, что мы здесь ничем особенным не занимаемся. Вот, вишни решили набрать.
- Разве ваши родители не говорили вам, что нехорошо брать чужое?
- Подумаешь – чужое. Вишня – она ничейная.
- Ох не доведет эта вишня вас до добра. Ворованное на пользу не идет. Быстро пошли отсюда, - и цыганка замахнулась на нас палкой, которая оказалась у нее в руках.
Мы брызнули врассыпную. Леха с Толиком понеслись по дороге к выходу. Я уже хотел припустить за ними, но все-таки остановился, повернулся, и, сам не знаю почему, извинился перед старухой.
Она опустила палку и внимательно взглянула на меня. Потом подобрала с земли пакет с вишней, который уронил кто-то из нас, и протянула его мне.
- Подойди, не бойся. Возьми. Кушай на здоровье. Только больше никогда не приходите сюда не собирайте здесь вишню. Нехорошо это. Понял?
Я кивнул, взял пакет, сказал «спасибо» и побежал за друзьями, которые уже давно скрылись в темноте. Нашел я их только на остановке автобуса. Увидев меня, они с облегчением переглянулись, по их словам, они думали, что старая колдунья меня украла.
- Подумаешь – я и не испугался вовсе, - соврал я, небрежно махнув рукой.
Приятели взглянули на меня с невольным уважением, было заметно, что мое хладнокровие произвело на них сильное впечатление.
А вот на следующий день началось самое интересное. Ни Леха, ни Толик так и не вышли целый день во двор. От их родителей мы узнали, что приятелей наших увезли в больницу с подозрением на дизентерию.
- Сколько раз мы говорили вам, чтобы не ели грязные фрукты – вот и доигрались!
Узнав эту новость, я вдруг понял, что Леха с Толиком заболели именно после цыганской вишни. Но я-то ведь здоров, хотя съел не меньше их, а может, и больше, с учетом той вишни, что передала мне цыганка! Как же так получилось?
Еще два дня я внимательно прислушивался к своему организму, опасаясь обнаружить первые признаки заболевания. Но живот мой продолжал исправно работать, там ничего не болело и не бурчало, я был абсолютно здоров.
А вот Леха с Толиком провели три недели в инфекционном отделении местной больницы. Конечно, я им так ничего и не рассказал про наш разговор со старой цыганкой на кладбище.
Между тем, спустя много лет эта старая история получила неожиданное продолжение. Случилось это уже в середине 90-х годов, когда поселок местных цыган стал центром наркоторговли.
Там можно было приобрести любую «дурь», главное, чтобы у тебя были доход. И, конечно, время от времени, между наркоторговцами вспыхивали кровавые разборки, заканчивающиеся перестрелками и чьей-нибудь смертью.
Когда убивали кого-то из цыган, особенно, если он был богатым и влиятельным, шумная похоронная процессия, двигающаяся на старое кладбище, иногда растягивалась на весь город.
Доходило до того, что милиция была вынуждена выставлять оцепления и перекрывать движение на прилегающих улицах. Сколько не просили местные власти хоронить цыганских покойников с меньшими размахом и помпой, ничего не помогало.
Так было и в тот раз, о котором я хочу рассказать. Снова какой-то важный цыган был убит в одной из перестрелок, и снова похоронная толпа двинулась через весь город.
Но сейчас она была особенно большой, и что удивительно, цыгане, которые шли в ней, в отличие от своих традиций, практически не шумели – идущая за гробом процессия передвигалась почти в полном молчании.
Неожиданно, когда несущие гроб уже почти миновали середину города, путь им преградили милицейские в касках и бронежилетах. Командовавший ими подполковник прорычал в мегафон, чтобы шествие расходилось, а гроб с покойником везли дальше на катафалке.
Толпа на мгновения смешалась, затем через пару минут, откуда-то из ее глубины навстречу милиции вышел совсем старый, опирающийся на палку цыган с совершенно белыми волосами, прикрытыми черной шапочкой.
Он подошел к грозному подполковнику и что-то шепнул ему на ухо. Потом повернулся к своим и махнул им рукой, что можно двигаться дальше.
Так и вышло – полицейское оцепление неожиданно расступилось, и вся похоронная процессия без всяких препятствий пошла дальше. Покойного похоронили как раз в том самом склепе, около которого мы в детстве собирали вишни.
Даже удивительно было, что такого богатого человека хоронят в таком невзрачном склепе. Видимо, для этого были серьезные причины.
Что же произошло, и почему милиция пропустила процессию? Самое интересное, что этого никто не мог объяснить. Стоявшие в оцеплении милиционеры потом рассказывали, что вообще ничего не помнят – как они расступились, и как пропустили цыган.
Помнят только, что вот перед ними стояла толпа, а через мгновение ее уже не было. Высокое милицейское начальство было в ярости – несколько человек, в том числе и тот самый подполковник, были уволены со службы.
А в городе рассказывали, что убитый цыган был не просто авторитетом, а каким-то очень важным цыганским старейшиной, приходившимся родственником многим кланом. Вот его и приехали хоронить цыганен с разных концов страны.
Были среди них и такие, которые хорошо владели старинной цыганской магией. При помощи магии они и прошли милицейское оцепление.
Пару лет назад я снова был в своем родном городе – навещал родителей, встречался со старыми друзьями. Проезжал и мимо старого кладбища. Сейчас на нем уже никого не хоронят, оно заросло кустарником и травой, а могилы пришли в полное запустение. В том числе и цыганские. Да и то сказать, цыган в нашем городке почти не осталось, большинство из них уехали в другие края, и даже цыганок на рынке стало значительно меньше. Вот и кладбище, видимо, никто не навещает. Но вкус той сладкой цыганской вишни я хорошо помню до сих пор.
©