Давно умершая бабушка каждый день приходила и помогала мне...

бабушка

Эту историю я никому никогда не рассказывала, чтобы не посчитали, что я сумасшедшая. Мать-одиночка, снимает квартиру, на трех работах горбатится, не мудрено, что свихнулась, сказали бы люди и отобрали бы мое Солнышко.

Такое я допустить, конечно же, никак не могла. Поэтому о том, что глядеть дочку мне помогал призрак моей любимой бабушки, я рассказываю только сейчас, когда моей Ирочке 18 лет. А дело было так.

Когда я забеременела, отец ребенка совсем не восхитился перспективами и исчез, не оставив ни адреса, ни телефона. Не то чтобы я рассчитывала на замужество, но остаться вот так, совсем одной, в чужом городе, было ужасно.

Нужно было снимать комнату, ездить на работу, учиться в колледже, покупать себе одежду, выплачивать кредит за телефон и ноутбук. А, ну да, еще иногда надо было что-то кушать.

Но я справилась, и дочка родилась в срок, здоровенькая и красивая. Но когда мы с новорожденной Ирочкой зашли в нашу теперь общую комнату, я и не думала, насколько тяжелые ждут меня времена.

Мне приходилось совмещать учебу, хоть и по индивидуальному плану, с тремя подработками и уходом за младенцем. Но самым трудным было то, что Ирочка очень плохо спала, короткими урывками по полчаса.

Ночью ее нужно было постоянно держать у груди и укачивать, как только она просыпалась. Во время дневного сна я боялась даже дышать, потому что ребенок вскидывался и начинал плакать от любого звука.

Если первые две недели после роддома пролетели как-то еще ничего – видно, на гормонах, то дальше становилось все тяжелее. Я пыталась урвать каждую минутку, чтобы поспать, но наш организм, очевидно, не рассчитан на жизнь без ночного беспрерывного сна.

В качестве подработки я брала немного мелкой швейной работы на домашний оверлок, вышивала иконы для церковного магазина и собирала из гипюровых лент модные тогда заколки в форме георгинок. Очень быстро я поняла, что из-за недосыпа не могу работать, и это притом, что ко мне были высокие требования по выработке.

Над вышивкой я просто засыпала, причем мгновенно, словно теряя сознание. Кромочный шов оверлока двоился и троился в глазах, а георгинки сворачивались в какие-то непонятные уродливые формы.

Но без работы денег мне было взять неоткуда. Я и сейчас помню то отчаяние, которое на меня тогда постоянно накатывало. Но я брала себя в руки, шла и делала хотя бы несколько стежков, пока малышка вновь не начинала плакать.

В минуты отчаяния люди обращаются к Богу, к святым, к ангелам. Я же разговаривала с бабушкой. Жаловалась, иногда плакала. Через два месяца я уже говорила с бабушкой постоянно… И она начала мне отвечать.

Она напевала, рассказывала сказки, как в детстве, читала молитвы. И все время обещала, что еще чуть-чуть, и она придет, поможет. Поглядит малышку, постирает пеленки, помоет пол, вышьет мои недоработанные заказы.

И когда это случилось, я как-то не сразу и поняла. Просто однажды ночью, Ире было около четырех месяцев, я смогла выспаться, проспала часов пять кряду и снова почувствовала себя человеком.

Проснулась, а на часах шесть, и дочка не плачет. Когда я зашевелилась у себя на диване, Ирочка, понятное дело, проснулась в кроватке и захныкала, но раньше было совсем наоборот.

Не я ее, а она меня будила! Моему счастью не было предела, я чувствовала себя прекрасно! Меня, наконец, не тошнило от недосыпа, я ощущала вкус еды, хоть и самой простой пшеничной каши-сечки. Глаза видели все ярко, голова почти не болела, хотелось летать…

Пока я не подошла к столу. Там лежали законченные иконы – Матрона Московская и Целитель Пантелеймон, украшенные бисером и уже снятые со станка. Я хорошо помнила, что Матрону только начала, а к Пантелеймону еще не приступала, даже не сортировала мулине.

Тогда-то я и поняла, что бабушка, как и обещала, пришла. И теперь у меня есть хоть какая-то помощь. Стало легче, но одновременно и жутко, ведь бабушка уже как семь лет была в могиле. Но я нуждалась в любой помощи, да и по бабушке соскучилась.

Поэтому продолжала разговаривать с ней вслух, рассказывала ей истории, делилась новостями и сплетнями за те годы, которые прошли со дня ее смерти.

Теперь у меня получалось высыпаться, часов по пять ночью и часа два-три днем. Работа спорилась, заказчики хвалили мои иконы и аккуратные поделки. Они же не знали, что ровно половину из них делал призрак давно умершей пожилой женщины.

А когда Ире исполнился год, я в первый раз увидела посмертное воплощение бабушки. Выглядела она почти так же, как и при жизни, только была бледной и какой-то полупрозрачной. Черный платок в ярких распустившихся цветах отдавал серым, как и ее вечный темный передник.

Бабушка сидела на стуле около Ириной кроватки и узловатой рукой гладила спящую малышку по ножке в теплых колготках. Видимо, она почувствовала, что я на нее смотрю, потому что повернулась и спокойно глянула на меня. Ее лицо осунулось, глаза ввалились, но это по-прежнему была она, моя любимая бабушка.

Помню, я тогда кивнула и тихонько вышла, чтобы не мешать. Все равно собиралась принять душ и приготовить поесть, пока Ира спит.

Когда бабушка нас покинула, я не знаю. Наверное, когда Ире было лет пять. До этого она постоянно вспоминала «бабусю» и рассказывала наизусть стишки, которым научить могла только моя бабушка. После пяти Ира говорила о ней все реже и реже, пока совсем не забыла. Сейчас, уже взрослой, она ее совершенно не помнит.
А я помню. По-прежнему люблю и страшно благодарна.

logo



Обязательные для заполнения поля помечены знаком *.

Если у Вас возникли проблемы с чтением кода, нажмите на картинку с кодом для нового кода.