Есть у меня хороший знакомый, практически друг, Вадим. Вот уж кто страстный путешественник. Причем путешествует он не по заграницам, а по родной стране с рюкзаком. Где уже только не побывал за эти годы.
Вот как-то раз вернулся он из очередного своего путешествия, мы с ним встретились, посидели, и я вижу, что Вадим какой-то не такой, словно гложет его что-то, а что – не договаривает. Ну, мне интересно, конечно, стало, насел я на него. Вот он и рассказал мне эту историю.
По осени оказался Вадим где-то в Сибири, в небольшом и очень провинциальном городке. Ждал автобуса на автовокзале. Ну, какой там автовокзал – небольшое ветхое одноэтажное здание, которое отапливалось обычной дровяной печкой.
Сколько ему было лет, Вадим не знал, но мог предположить, что было это здание построено еще в довоенные годы. Тогда же, очевидно, его в последний раз и ремонтировали.
Ждать автобуса предстояло долго, часов пять или шесть, потому Вадим постарался расположиться с максимально доступным ему удобством. Рюкзак скинул, рядом с собой положил, сел, облокотился, вытянул ноги.
Отдохнул немного, и захотелось ему есть. Дело-то житейское. Вот только у него с собой ничего не было, кроме остывшего чая и надоевших подсохших бутербродов. Решил Вадик в город сбегать, пока время есть, подумал, что там обязательно какое-нибудь кафе должно быть, а там и горячего поесть можно, наверное.
Подошел к кассе и спросил женщину, что билеты продавала, где тут у них можно пообедать, чтобы и вкусно было, и не слишком дорого.
Узнал, что в городе имеется несколько кафе и даже ресторан есть, чем кассирша, похоже, очень гордилась. Ну а если подешевле нужно, то лучше всего в столовую идти, которая недалеко от автовокзала находится. Буквально в двух кварталах. Кассирша объяснила, как туда дойти, только предупредила, что столовая скоро закрывается, так чтоб он поспешил.
Вадим попросил разрешения оставить у нее свой тяжеленный рюкзак и налегке побежал искать столовую, в животе у него уже прямо урчало. Очень скоро он отыскал нужное здание – ориентировался на развалины завода, которому столовая когда-то и принадлежала.
Завода теперь того уже давным-давно не было, на его месте, в тех помещениях, которые еще уцелели, располагались какие-то частные предприятия, а столовая все работала и пользовалась у местных жителей большим успехом, как ему сказала словоохотливая билетерша, любезно согласившаяся посторожить его рюкзак.
Вадим толкнул тяжелую дверь и зашел в зал. Там было довольно темно – работала лишь лампа дневного света над кассой и еще одна такая же – посреди помещения. Между тем, зал был довольно просторным. По всему видать, строилась столовая когда-то с размахом, из расчета, чтобы в ней могло сразу обедать пару сотен рабочих.
Вадим подошел к раздаче, вежливо поздоровался с пожилой женщиной, которая тут стояла, и начал изучать ассортимент. Он оказался самым простым, как и полагалось рабочей столовой: на первое предлагался гороховый суп, на второе – не слишком аппетитные по своему виду котлеты и аж три вида гарнира – макароны, гречка и серое картофельное пюре.
Еще можно было взять салат из капусты и помидоров, а на десерт какие-то пирожки, чай и компот. Впрочем, Вадим уже несколько дней не ел ничего горячего, поэтому предложенное меню его вполне устраивало, как и выставленные цены.
Так что мой приятель заказал себе суп и котлеты с гречневой кашей, попросил налить горячего чаю и с полным пластиковым подносом подошел к кассе, за которой явно скучала женщина кустодиевских форм. Расплатился – весь обед обошелся ему в шестьдесят пять рублей – вежливо поблагодарил и повернулся к залу.
Он был пустым, как Вадиму вначале показалось. Но когда он оказался около центральной лампы, то понял, что ошибся. В глубине зала, почти у самой стены сидел еще один посетитель, которого Вадим вначале не заметил.
Точнее – посетительница. Это была очень пожилая женщина, замотанная в черный платок, так, что лица ее разглядеть было невозможно, особенно – в полумраке зала. Еды на столе перед ней не было, только тарелочка, на которой лежал кусок черного хлеба. Она медленно отламывала от него пальцами кусочек за кусочком и отправляла в рот. Это было очень грустное зрелище, нужно сказать.
Вадим разместился через три стола от старушки с хлебом. Принялся за суп, быстро с ним покончил, потом начал есть котлеты, которые, кстати, оказались совсем неплохими. Время от времени он снова возвращался взглядом к старушке, которая за все это время даже не переменила своей позы.
Внезапно, со стороны кассы послышалось какое-то движение. Вадим обернулся – женщина, которая сидела за кассой, стояла в зале. В ее руках была большая кастрюля.
«Кис-кис-кис», - позвала она.
Откуда-то из темноты вынырнул упитанный рыжий кот. Он подошел к женщине, и урча начал тереться об ее ноги. Та поставила на пол железную миску и выложила в нее три котлеты. Кот неспешно принялся за еду.
Этого Вадим уже не смог стерпеть. Он подошел к женщине и довольно резко спросил, не лучше бы было отдать эти котлеты голодному человеку.
Женщина непонимающе уставилась на него.
- Вы хотите есть? Вы еще не наелись?
- Речь не обо мне, а о той бабушке, которая сидит в зале. Наверное, у нее совсем нет денег, если она питается только черным хлебом. Неужели вам жалко ее накормить?
- Какая бабушка? Где? Вы о чем?
Вадим обернулся – в зале никого не было. В недоумении он вернулся на свое место. Неужели ушла? Но когда? Пока он шел к раздаче и беседовал с женщиной, прошло не больше минуты. У старушки просто не было времени на то, чтобы проскочить больше половины зала, проскользнуть мимо них и выйти на улицу.
Да и входная дверь не открывалась – еще когда он входил сюда, то заметил, что петли безжалостно скрипят, видно их давно не смазывали. Тем не менее, он открыл дверь и выглянул на улицу. Там темнело, начинался дождь, и не было ни одной живой души.
Вадим снова вернулся в зал.
Внезапно, сзади него, около раздачи кто-то громко ойкнул, а потом на пол упало что-то железное, наверное, крышка от кастрюли. Вадим обернулся. Пожилая работница и женщина, работавшая за кассой, стояли и в испуге смотрели на него.
- Подождите, – крикнула ему повариха.
Потом они вместе сидели за столом и разговаривали. Столовая была уже закрыта и заперта изнутри на засов, перед Вадимом дымился стакан со свежим чаем, и стояла тарелка с румяными плюшками. Пожилая повариха рассказывала, а та, что помоложе, время от времени поддакивала ей и всхлипывала.
Несколько лет назад жила в этом городке старенькая уборщица – Настасья Матвеевна. Был у нее единственный сын, который ходил в море на рыбацком сейнере. И вот однажды, сейнер не вернулся в порт. Прошел слух, что он застрял во льдах, и его разбило о скалы. Никто не выжил. Но, поскольку тела обнаружить не удалось, то рыбаков записали пропавшими без вести.
Матвеевна раньше жила не здесь – в небольшой деревушке, недалеко от города. Она отказывалась верить в то, что сын погиб, все продолжала его ждать, верила, что он обязательно вернется.
Как уж так получилось, что кто-то ей сказал, что видели парня, похожего на ее сына, в этой столовой, – неизвестно. Может, по пьяни кому привиделось, а может и действительно был здесь кто-то похожий – кто ж теперь разберет? Вот только Настасья Матвеевна с тех пор каждый день приходила в эту столовую, садилась в уголке и ждала, что сын ее снова здесь появится.
Денег у нее особо не было, приходилось на всем экономить, так она возьмет пару ломтиков копеечного черного хлеба, отламывает по кусочку и ест в течение нескольких часов, пока столовая не закрывалась.
Работницы столовой жалели ее, время от времени подкармливали и чаем горячим поили. Хоть директор и ругался, ворчал – нечего, мол, здесь бомжатник разводить, и так от пьяниц продыху нет. Впрочем, когда Матвеевна приходила, и он ее не трогал. Сколько так длилось – женщины точно не помнили, говорили, что около двух лет.
А потом однажды перед закрытием они к ней подошли, а она так и сидит на своем стульчике мертвая. Говорили потом, что сердце у нее остановилось, не выдержало, значит, горя. Вот как раз за тем столиком, где Вадим ее видел, она и померла.
Вот только с тех пор время от времени она появляется в зале. Совсем как сегодня. А потом исчезает. Правда – не так чтобы часто. Повариха видела ее один раз издали, а кассирша, так и не разу.
А вот однажды случай произошел. Пришел в столовую полицейский, который давно в район переехал и про то, что Матвеевна умерла, он ничего не слышал. Пришел – и увидел ее за столиком.
Не понравилось ему, что нищенка здесь сидит, вот он подошел к ней, да и ну ее выпроваживать. Та не стала спорить, просто встала и вышла тихонько. А через неделю полицейский тот на своей машине в бетонный столб въехал и насмерть разбился.
Ну, поначалу на это никто внимания не обратил и с Матвеевной не связывал. Бояться начали после того, как одна из работниц в уме повредилась.
Валькой ее звали и жила она тут неподалеку. Ни в какую Матвеевну она не верила, говорила, что все это бабьи сказки, а видится всякое, потому что в зале темно. Давно пора нормальное освещение сделать.
А тут пришли девчата на смену, и нашли ее на стуле с растрепанными волосами. Начали расталкивать, а она и не узнает уже никого. Так в психушку и увезли прямо из столовой. По всему видать, она с Матвеевной повстречалась.
В общем, по словам поварих, от сегодняшнего появления Матвеевны они точно ничего хорошего не ждут. И вообще они ее боятся, говорят, что это должно быть к новому несчастью.
Ну, а потом Вадим уехал. И случилось ли в том городке что – он не знает. Вот только перестать думать об этом он не может. И я его понимаю – я бы, наверное, тоже не смог. Не к добру это. Хоть Вадим ее и не выгонял, а наоборот, просил накормить.
©