Я увидела призрак заплаканной девочки и в ужасе упала в обморок...

Эта животрепещущая история произошла со мной в прошлом году. Родной брат тогда подрабатывал ночным сторожем в детском саду неподалеку от нашего дома. Весной 2019 года он захворал: обыкновенный грипп перерос в одностороннюю пневмонию. Подменить его на время больничного я вызвалась сама. Работа нетяжелая, да и я не хотела, чтобы брат потерял свой заработок.

В первую ночь моего дежурства я взяла с собой учебники и конспекты с лекциями, чтобы не терять время зря и в тишине готовиться к сессии. Заведующая детским садом проинструктировала меня, где и какие двери должны быть заперты.

Уже перед самым уходом она предупредила, что по ночам в здании раздаются разные звуки, но бояться их не нужно, ведь здание старое, а треск и гул создают деревянные стропила и трубы. Да я и сама это понимала, так как знала, что трехэтажное здание сада было построено еще в 30-х годах прошлого века.

Группы располагались на первом и втором этаже, а третий уже давно не функционировал: его использовали для хранения сломанного инвентаря. Массивные двери третьего этажа были заперты, хотя ключи от этих дверей имелись на общей связке ключей.

Меня директор попросила туда не подниматься, поскольку опасалась возможности обрушения какой-нибудь сгнившей балки и моего травмирования.

После того как весь персонал разошелся по домам, я обошла «свои владения» и обустроилась в кабинете заведующей на втором этаже. Не прошло и часа, как я услышала звуки, похожие на топот бегущего человека. Все бы ничего, но это топот доносился с третьего этажа.

Часы показывали полночь. Взяв фонарик, я вышла в коридор. Подойдя к лестнице на третий этаж, осветив ее и железную дверь, я, естественно, никого не увидела. И чувством глубокого удовлетворения вернулась в кабинет.

Спустя час история повторилась снова, только к звуку топота ног добавился стук в железные двери. Понимая, что никого в саду из детей и взрослых быть не может, я все же четко слышала слабые удары.

До сих пор не понимаю, каким образом я решилась выйти из своего убежища и пойти на лестничную клетку. Оказавшись перед дверью третьего этажа, я остановилась и замерла. И вдруг зловещую тишину вновь нарушил стук, который сопровождался детским всхлипыванием и четко произносимыми словами: «Выпусти меня, пожалуйста!»

Напрочь забыв о логике, я молниеносно спустилась в кабинет за связкой ключей. Вернувшись обратно и кое-как открыв непослушный замок, я в ступоре отступила на два шага.

Передо мной появилась заплаканная девочка, которая будто светилась изнутри. Ее платьице, фасон которого был в моде еще в довоенный период, было испачкано. Грустно посмотрев сквозь меня, она сделала несколько шагов вниз по лестнице и растворилась.

Мой мозг отказывался верить в произошедшее, и я упала в обморок. Не знаю, сколько времени я там пролежала, но очнувшись, быстро добежала до кабинета и заперлась в нем.

К семи утра на работу пришла уборщица. Свою работу она обыкновенно начинала с уборки лестницы, поэтому сразу заметила распахнутую дверь. Найдя меня в кабинете директора и услышав о моих ночных «приключениях», рассказала мне легенду об этой девочке.

Самые сильные авиаудары в первые дни войны приходились как раз на наш город. В один из таких налетов воспитатели собрали детей и вывели их в бомбоубежище. Не повезло лишь одной девочке, которую детвора во время игры заперла на третьем этаже.

В суматохе ни один ребенок не вспомнил о ней, а после бомбежки девочку нашли мертвой. Она умерла от страха.

Все четыре года войны детский сад служил госпиталем, но больше всего умерших было именно на третьем этаже. Даже легкораненых часто не удавалось спасти. Уже в те времена поговаривали, что дух ребенка мстит за свою глупую смерть. Поэтому даже в наши дни третий этаж не рискнули отдать под детские группы.

Мой брат оказался самым стойким из сторожей, которых здесь сменилось очень и очень много. Все они слышали шаги, плач, стук в двери. Только брат не реагировал на это, абстрагируясь от происходящего: слушал музыку через наушники. Спустя пару месяцев после этой истории я узнала, что сад переехал в новое помещение, которое выделили местные власти. А на месте старого здания разбили сквер.

Игнатенко Ирина