Несколько лет после того, как мы с мужем поженились, я не могла забеременеть. Вроде и причин никаких не было, просто не получалось и все. Так что когда, наконец, беременность все же наступила, это было большой радостью и для нас с мужем, и для всей нашей многочисленной родни.
Весь срок я отходила без особых проблем – никаких осложнений, ребенок развивался нормально, хотя мне был уже 31 год – для первой беременности у нас это считается поздновато.
И, конечно, за это время я успела перечитать кучу соответствующей литературы, так что мне казалось, что я не только морально подготовилась к родам, но и теоретически полностью подкована.
И все же, чем ближе был этот долгожданный день, тем почему-то тревожнее мне становилось. Сны начали какие-то кошмарные сниться. Часто ни с того ни с сего посещала мысль, что может быть все вокруг себя я вижу в последний раз, и нужно бы успеть со всем этим попрощаться.
Разумеется, я пыталась настраиваться на хорошее, старалась больше думать о предстоящей встрече с малышом, как он будет выглядеть, улыбаться, расти – только это не помогало.
Когда это началось, как-то машинально я прихватила с собой сумку с приданным для ребенка, а вот моя одежда для выписки осталась дома. Впрочем, мне было не до того, роды проходили очень тяжело, сильные схватки буквально раздирали меня пополам, несмотря на то, что почти сразу мне сделали анестезию, она почему-то совсем не помогала.
Но хуже всего, что ребенок совсем не торопился появляться на свет, а потому через 12 часов мучений врачи решили сделать мне кесарево сечение. Сделали местный наркоз, ниже груди все отгородили ширмочкой, а рядом со мной стоял анестезиолог, следил, чтобы все было в порядке, отвлекал меня разговорами, шуточками, ну и всячески поддерживал.
На секунду я закрыла глаза, а когда снова их открыла, анестезиолога уже не было. Вместо него рядом со мной стояла какая-то пожилая женщина – помню, меня еще удивило, что на ней не было белого халата.
Вместо этого она была одета в какое-то синее платье в мелкий цветочек. На врача она была совсем не похожа, в общем, скорее на уборщицу – хотя, что могла делать уборщица в операционной во время операции?
Повернув голову, я увидела, что с другой стороны стоит другая женщина, на вид немного моложе. И тоже молчит.
Первая женщина, увидев, что я смотрю на нее, подошла ближе, взяла меня за руку и начала мягко укорять – мол, нельзя так, я ни с кем не простилась, мама и муж ждут меня дома.
А мне так хорошо стало лежать ее и слушать – ничего не болит, тепло, я расслабилась. Она мне говорит: иди домой. А я отвечаю: не хочу.
Та рассердилась даже. «Нечего тебе у нас делать. И места у нас для тебя нет. И дочку тебе растить надо. Да и мать твоя мне никогда не простит, если я тебя оставлю. Марш домой, я тебе сказала!»
А другая женщина, которая помоложе была, просто стояла рядом и смотрела, но в разговор не вмешивалась.
Потом я не помню что было, отключилась в какой-то момент и все. А когда снова в себя пришла, вижу, что я на кровати лежу и уже в палате. Солнце через окно светит, жарко, на улице день уже.
Тут врач прибежал – слава богу, говорит, что ты вернулась. Мне эта фраза смешной показалась – откуда я вернуться могла? Разве я уходила куда-то?
Потом уже узнала о том, что во время операции что-то произошло, и я сознание потеряла. Врачи меня реанимировать начали, и им это удалось. Мы обе выжили – и я, и моя малышка.
А дома, когда маме рассказала о том, что я видела, выяснила, что та самая пожилая женщина, это моя прабабушка, которая умерла еще до моего рождения. И похоронили ее именно в таком платье, как я описала. Что касается второй женщины, той, что помоложе, и которая молчала все время, мама так и не смогла ее узнать по моему описанию. Так что я до сих пор не знаю, кто это, и что она делала в моей операционной, зачем приходила.
©