Детство мы с сестрой провели в одной из деревень Ивановской области. Сейчас она указывается не на всех картах, да и жителей в ней осталось совсем немного, а когда-то здесь был хороший крепкий колхоз, а еще летом сюда приезжали родственники в гости, в общем, жизнь била ключом. Чрезвычайно много было детей, и все мы, в той или иной степени, приходились друг другу родственниками.
Бабушка наша жила в последнем доме у самой околицы. Дальше расстилалось колхозное поле. А потом начинался лес. Первый случай, о котором я хочу рассказать, произошел, когда мне было года три, поэтому я, понятно, ничего не помню, и знаю о нем со слов своей старшей сестры, которой к тому времени уже исполнилось девять.
Итак, мы с ней отправились гулять, пока взрослые были заняты своими важными делами в доме и во дворе. Мы хорошо знали, что далеко от дома нам отходить не разрешается, поэтому играли на небольшой полянке сразу за околицей.
По словам сестры, я очень любила ловить и рассматривать всяких насекомых, чем я и занималась, пока сестра общалась со своими подружками. Как вдруг в один момент она поняла, что меня на полянке нет.
Начали искать, сначала сами, потом побежали к взрослым. Тут уже поднялась настоящая паника – ребенок пропал, это не шутка. Взрослые сбегали на речку, куда нам ходить строго-настрого запрещалось, но меня там не было, пошли по деревне, начали собирать поисковую команду для прочесывания леса.
Как вдруг сестра оборачивается, и видит меня, выходящую из леса за полем. Как она рассказывает, я была одна, но руку я держала таким образом, словно меня вел кто-то из взрослых.
Сестра толкнула бабушку в бок, та охнула и побежала ко мне, сестра – за ней. Потом она рассказывала, что я шла, периодически поднимала голову и словно бы отвечала кому-то на вопросы. А в другой свободной руке у меня был букетик спелой земляники. Увидела бабушку с сестрой, помахала кому-то рукой и пошла к ним.
Когда меня потом расспрашивали, где же я была, то я ответила, что побежала за бабочкой и оказалась в лесу, сама не знаю как. Я испугалась и хотела заплакать, но тут я встретила бабушку, которая показала мне землянику и мы с ней сорвали несколько кустиков.
А потом эта бабушка вывела меня из леса и тут я увидела сестру и свою бабулю. На вопрос о том, какую бабушку я встретила в лесу, я без малейших колебаний ответила, что это была баба Маруся.
Вот тут надо сказать, что баба Маруся приходилась моей бабушке мамой, а нам с сестрой, стало быть, прабабушкой. И что она умерла давно, когда на свете не было еще не только меня, но и моей сестры. Самое интересное, что в доме не было ни одной ее фотографии, и, фактически, мне о ней ничего не было известно.
О другом случае я тоже знаю со слов моих родственников. Потому что, хотя мне к тому времени было уже шесть лет, я не придала ему никакого значения, и в моей памяти он не отложился.
Случилось это опять в той же деревне. Здесь был обычай отмечать праздник Казанской Божьей матери: собирались родственники, накрывался стол на улице, пеклись вкусные пироги, выставлялось угощение.
Так было и в тот раз. Все собрались за столами, веселились, пели песни. И в этот момент я подошла к бабушке и спросила, почему дедушке Мише не дали матрушку.
Именно так и сказала – матрушка. Бабушка нагнулась ко мне и спросила: какому дедушке Мише? А я показала на пустое крыльцо и сказала: да вот же он, сидит там совсем один.
Тут нужно сказать, что ватрушки были коронным блюдом одной из моих теток. Она их пекла удивительно вкусными – пышными, мягкими, сладкими, душистыми. А матрушками их называл дед Миша, это отец моей бабушки, который тоже умер задолго до моего рождения.
Третий случай произошел, когда мне было уже 15 лет. У меня есть троюродная сестра Лара, с которой мы дружны с детства. И когда я, сдав экзамены в техникуме, решила приехать в родную деревню отдохнуть, она отправилась меня встречать на станцию.
Идти нам нужно было около 5 км. Сначала через лес, потом дорога выходила на шоссе, по которому ходили автомобили и рейсовые автобусы, затем снова нужно было свернуть на грунтовку, которая уже вела прямо к нашей деревне.
У меня была сумка с вещами, поэтому мы довольно часто останавливались, чтобы перевести дух. Прошли шоссе, вышли на грунтовку и снова остановились. И в этот момент с грунтовки на шоссе вывернул военный грузовичок, ну, знаете, из таких, покрытых брезентом.
Это было странно. Потому что в нашей деревне никогда не был никаких военных частей. А машина притормозила рядом с нами, водитель вышел и спросил, куда мы идем. Второй солдат в машине остался, а в кузове никого не было. Ну, мы ответили. И тоже спросили, что они тут делают.
Солдат ответил, что им в больницу нужно – а у нас рядом была только одна та, что для алкоголиков. Он же сказал, что им все равно, в какую, тогда мы ему объяснили, как туда проехать.
Но солдат схватил меня за руку и потребовал, чтобы мы в кабину сели и их проводили. Мы начали отказываться, но он продолжал тянуть меня в кабину. Мы растерялись и не знали, что делать.
И тут я увидела, что вдалеке на грунтовке мой отец показался – видимо не дождался нас и пошел навстречу. И я сказала солдату: вон мой отец идет, сейчас подождем его и вместе поедем. Он резко отпустил мою руку, заскочил в машину и дал по газам - только мы его и видели.
Я обрадовалась и обернулась к отцу, а его нет нигде. А Ларка осталась недовольной – сказала, мол, мы могли с пацанами симпатичными прокатиться, познакомиться, а ты про отца историю зачем-то придумала. И мы пошли в деревню под ее недовольный бубнеж.
Приходим домой, я спрашиваю: где папа? Бабушка говорит: он спит. Ну, ладно. Потом уже вечером мне отец рассказал, что он занимался чем-то в сарае и вдруг почувствовал, что его в сон клонит, да так, что просто глаза на ходу закрываются.
Он и пошел спать. И приснился ему сон, что мы с Ларой идем со станции, потом садимся в какую-то военную машину, а потом нас завозят на какой-то мост и с него сбрасывают. И вот он бежит во сне к этому мосту, но никак добежать не может.
Я даже вздрогнула и сразу вспомнила нашу встречу с теми солдатами. Отцу ничего говорить не стала, он и так целый день был каким-то разбитым, на головную боль жаловался. А Ларке рассказала.
Еще через пару дней выяснилось, что те солдаты дезертировали из расположенной в 10 км военной части, перед побегом ранили какого-то офицера и угнали машину. Это рассказали приехавшие в деревню военные, которые вели поиски.
Еще они сказали, что солдаты эти залезли в больницу, украли там какие-то лекарства, и что они могут быть опасны, потому что у них при себе есть оружие. Ну тогда, конечно, я про ту машину рассказала, и даже номер ее смогла вспомнить.
А мы с Ларкой потом долго еще боялись выходить из дома в одиночку. Даже когда тех дезертиров нашли спустя пару недель.
©