Год назад у меня неожиданно сломалась машина. Впрочем, это всегда бывает неожиданно. А тут – суббота, как раз на дачу нужно ехать. Что делать?
Решила, что прекрасно доберусь ночной электричкой, предпоследняя как раз сразу после полуночи на нужную станцию приходит, а там всегда таксисты дежурят до последнего пассажира. Сказано – сделано. Пришла на вокзал, купила билет, села в электричку и поехала.
Народу вечером не так много было, вагон полупустой. А примерно на полпути и вовсе в нем никого не осталось. Мне не то чтобы страшно стало, но как-то неуютно, что ли. Хоть и налички у меня в кошельке почти не было, да и сама я не в том возрасте, чтобы на меня кто-то позарился.
Но когда электричка летит в полной темноте, а расстояние между остановками достаточно большое, волей-неволей может показаться, что из окна сейчас протянется рука какого-нибудь монстра. Но сижу – куда деваться-то?
Чтобы отвлечься, начала читать прихваченный с собой детектив. Время позднее, а я за неделю очень устала, поэтому от чтения меня очень скоро начало клонить в сон. Через минут десять я уже откровенно клевала носом, хотя старалась держаться, чтобы ненароком не проехать свою станцию.
Но, похоже, что эту борьбу я все-таки проиграла и задремала, уронив голову на грудь. Проснулась от того, что почувствовала, как кто-то опустился на сиденье рядом со мной.
Я вздрогнула и открыла глаза – и тут же успокоилась, потому что рядом со мной оказался не разбойник-маньяк, а худенькая старушка довольно преклонных лет, судя по внешнему виду.
Я даже не поняла, откуда она взялась: электричка нигде не останавливалась, из соседнего вагона, что ли, перешла? Искоса начала разглядывать свою неожиданную соседку.
Одета она была довольно бедно: старенькое пальтишко давно уже потеряло свой первоначальный цвет и пуговицы – вместо них были пришиты другие, разные по величине.
На голове повязан такой же старенький платок, похоже, что шерстяной, потому что моль уже успела над ним поработать. А на ногах войлочные боты – я видела такие в последний раз еще в советское время.
Неужели их еще выпускают? Подумала, что может какую бомжиху принесло, но нет, принюхалась, никакого запаха, да и сумок с барахлом у старушки с собой не было. Удивительно, кто ж ее в такое время одну из дому отпустил?
Между тем, соседка заметила, видно, что я за ней наблюдаю, посмотрела на меня и поманила пальцем, приглашая приблизиться поближе. Палец у нее был под стать возрасту – скрюченный и с раздутыми артритом суставами.
Честно говоря, перспектива такого общения меня не обрадовала, но я все же наклонилась к бабке и, как можно приветливее спросила, чем я могу ей помочь.
- Прости, доченька, что побеспокоила, я ребеночка ищу, ты не видела здесь младенца?
Тут мне совсем «хорошо» стало. Мало того, что бабка на ночь глядя куда-то поперлась из дому, она еще и ребенка с собой прихватила. Да еще и потеряла его. А родственники, небось, с ног сбились, разыскивают их обоих. И что мне теперь с ней делать?
Самое разумное, это нажать кнопку селектора, связаться с машинистом и попросить его вызвать полицию на ближайшую станцию. Но это означает, что вместо своей дачи я полночи проведу в отделении полиции на другой станции, буду давать показания в качестве свидетеля.
И к себе попаду в лучшем случае завтра утром. И вообще еще неизвестно, как я буду добираться. С другой стороны, и бабку беспомощную здесь в пустом вагоне никак нельзя оставить.
Старушка, между тем, выглядела на редкость спокойной и безмятежной. Внезапно меня озарило: конечно, никакого ребенка не было, да и кто бы ей его доверил, просто у бабки старческая деменция. «Потеряшка», одним словом, вышедшая из дому сама не зная куда.
Насколько я знаю, родственники подобных стариков обычно вкладывают им в карманы бумажку с адресом и телефоном, чтобы если кто обнаружит такую беспомощную, потерявшую память бабушку, мог позвонить и сообщить о ее местонахождении.
Я осторожно попросила соседку проверить свои карманы и посмотреть, есть ли у нее такая записка. Но она только покачала головой и ответила, что находится в своем уме и наоборот, ищет потерявшуюся дочку.
Судя по ее виду, этой дочке должно было быть уже около шестидесяти лет. Я начала успокаивать старушку, говоря, что дочка ее обязательно найдется, не маленькая уже ведь наверное. А та мне отвечает, что дочка у нее только что родилась и ей от роду всего три часа, не больше.
Моя последняя надежда на то, что бабка находится в здравом уме, и мне не придется с ней возиться, окончательно растаяла. Придется все-таки вызывать полицию и передать на ближайшей станции старуху в надежные руки представителей власти.
Сама ни за что не выйду, дальше поеду, гори оно все синим пламенем. Осторожно, стараясь не напугать, сказала ей, что сейчас свяжусь с машинистом, он пригласит полицию, которая и поможет дочку найти. Не самой же ей искать ее среди ночи.
А та головой качает. «Не надо милицию», говорит, - «я сама должна ее найти. Иначе меня не пустят».
- Куда не пустят?
- В рай, конечно.
Я мысленно выматерилась. Ну что за наказание – возиться половину пути с сумасшедшей старухой. Решила все-таки довезти ее до своей станции и там лично передать полиции.
По крайней мере, там мне уже будет недалеко добираться. Ехать нам еще минут 40. Нужно только следить, чтобы бабка не сбежала, мало ли что с ней может приключиться. Поэтому я начала ее уверять, что полиция обязательно ей поможет, а заодно попросила объяснить, как же так вышло, что она дочку потеряла.
А она и начала мне рассказывать о том, как по молодости, после войны сразу в город подалась, на работу устроилась и в общежитии поселилась. Отца у нее на фронте убило, в деревне мать с братом старшим остались.
По глупости влюбилась и забеременела. Возлюбленный ее, когда о беременности узнал, пропал сразу, словно его и не было. Сбежал и адреса не оставил. В общем, история довольно банальная.
Рассказала о том, как опасаясь позора, ничего не сообщила матери и брату, уехала в другой город, потихоньку родила там девочку и оставила ее на лавочке на какой-то железнодорожной станции. Села в поезд, который стоял у платформы, и уехала, куда глаза глядят.
Потом опомнилась, конечно. Начала дочку искать, да только где там. Она ведь и название станции даже не помнила, на которой ее оставила.
Растрогала меня эта история до слез. Спрашиваю – а когда это все произошло
«В 50-м году, - отвечает. - Мне тогда только-только 17 лет исполнилось».
- Как в 50-м? Так ведь сейчас уже 2018. Дочке вашей уже 68 лет должно быть.
- Как время-то летит, надо же… Сама-то я еще в 85 году умерла.
В этот момент я поняла, что это не бабка, а я сама сошла с ума. Сижу в ночной электричке и разговариваю с покойницей, что может быть естественнее? А та продолжала.
«Ты, доча, если будешь в Марьинке, зайди ко мне на могилку, я там на кладбище-то похоронена. Максимова Анна Митрофановна. Могилка моя приметная – под самой высокой березой».
В Марьинке? Но ведь именно там у меня дача, именно туда я и еду.
- Бабушка – спрашиваю из последних сил, – ну а дочку-то вы свою зачем сейчас ищете? Столько лет уже прошло.
- А потому, что меня в рай не пускают из-за греха такого. Велено найти дочку и попросить у нее прощения. Если простит, тогда пустят.
- Но ведь она и сама могла уже умереть. Даже тогда, еще во младенчестве.
- Нет, мне сказали, что жива она. Сказали, что ее хорошие люди удочерили.
- Так зачем же ты младенца ищешь? Она ведь выросла уже давно и даже состарилась. Попробуй взрослую искать. Представь, как она сейчас выглядит, может присниться ей нужно и во сне прощения попросить… Что ж по электричкам-то ребенка разыскивать?
Говорю это все, а сама понимаю, что ведь бред это полный. Кто же в здравом уме будет разговаривать в электричке с покойницей, да еще советы ей давать? А бабка, вижу, между тем, заметно оживилась, повеселела. «Так и сделаю - говорит, – спасибо тебе».
Поднимается так легко со скамеечки и выходит из электрички - через окно. Я снова остаюсь в вагоне одна – и просыпаюсь. Ну приснится же такое! А тут и остановку мою как раз объявляют.
Спустя пару недель я снова поехала на дачу на отремонтированной уже машине. Шоссе проходило мимо сельского кладбища в Марьинке. Сама не знаю зачем, я притормозила перед воротами, еще издали увидела одиноко стоящую высокую березу и направилась к ней.
Могилу я нашла сразу. Внутри оградки скромный памятник, надпись: «Максимова Анна Митрофановна. 1933-1985». И фотография... Нет, она выглядела совсем не так, как моя собеседница в вагоне.
С нее на меня смотрела миловидная женщина средних лет, а в электричке я видела глубокую старуху. Может это действительно был только сон? Или, неприкаянные души тоже стареют?
©