До чего же мужики, сидя в бане, любят материться. Я понимаю, что это не со зла, а наоборот – от восторга, от радости. Но я все равно этого не приемлю. Баня, это место, где человек должен становиться чистым не только телом, но и душой.
Возможно, это потому, что в молодости я жил на русском севере, в Архангельской области. Так вот там люди, если не дай бог услышат, что ты ругаешься в бане, могут сгоряча и по шее съездить.
А руки у тамошних мужиков ох какие тяжелые. А еще, как ни странно, там считается, что в бане нельзя петь. Почему-то, это еще хуже, чем ругань. Говорят, что баннику это очень не нравится, он разозлится и будет мстить, до смерти упарит.
В этих местах до сих пор традиционно строят бани по-черному. Та, к которой мы теперь привыкли в остальной России, здесь считается и не баней вовсе, а так – баловством.
Меня сначала это удивляло, ведь из здешнего леса можно построить любую, самую шикарную баню. А потом я и сам не раз убеждался, что только баня по-черному может действительно омолодить твой организм, и спину больную расправит, и усталость как рукой снимет.
Баня на севере это не просто место, где человек моется. Помыться можно и в душе. Нет, баня сродни чему-то святому, это некий храм, и относиться к нему нужно соответствующим образом.
Существует и много поверий, связанных с баней. Например, мыть баню могут только женщины. Эта традиция на русском севере соблюдается неукоснительно, хотя почему так, пожалуй, никто объяснить толком не может.
Просто говорят, что баня этого не любит. И все. Относятся к бане как к живому, самостоятельно мыслящему существу. И однажды мне довелось убедиться, что такое отношение имеет под собой определенные основания.
Когда мне было лет 20, летом мы с друзьями отправились в поход по северным местам. Были у нас в группе люди, которые хорошо знали местные маршруты и занимались подобными походами почти профессионально.
Вот они-то и вывели нас на одно место просто невероятной красоты. Представьте себе: два огромных озера, а между ними тонкая полоска земли шириной примерно метров в 100, не больше. Встанешь, посмотришь по сторонам, и дух захватывает.
Разбили мы лагерь рядом с этой красотой. А рядом деревенька небольшая была. Уже тогда она считалась полузаброшенной, а сейчас, думаю, этой деревни и вовсе больше не существует.
Постоянных жителей в ней почти и не было, только приезжали на сенокос и прочие полевые работы. А постоянно жили только несколько старушек, и среди них одна бабка с роскошным именем Анастасия. Не Настасья, не Настя, а именно так все ее называли – Анастасия.
Я сразу заметил, что она очень сильно отличается от других местных старух. Например, там существует традиция, согласно которой женщины по достижении определенного возраста не могли уже заплетать косы, как молодые девки, или показываться на улице с непокрытой головой.
Вот поэтому все старушки утром, встав с постели, расчесывали свои волосы, заматывали их узлом и обязательно убирали под платок. Делать это полагалось в полном одиночестве.
А если кто из посторонних застанет пожилую женщину за этим занятием, с неприбранными волосами и без платка, это считалось для нее позором, словно кто-то увидел, как она меняет нижнее белье.
Так делали все местные старухи, но только не Анастасия. Она не тратила на это время и везде ходила с развивающейся пепельной от седины гривой.
Когда мы там появились, она подошла к лагерю, осмотрела нас величественно и сразу предупредила, чтобы мы не горланили песни и не пили вина, пока находимся у деревни.
Конечно, мы не отнеслись к такому указанию слишком серьезно – кому какое дело, что мы будем пить, если жителей в деревне почти нет. Однако спорить с бабкой не стали, только спросили, можно ли здесь будет баньку организовать.
Анастасия хмыкнула, оглядела нас с каким-то пренебрежением и ответила, что баньку мы можем организовать себе сами. Если справимся, конечно. И указала на одно из видневшихся неподалеку строений. Совсем ветхое, как нам показалось.
Походники были несколько разочарованы, и поинтересовались, нет ли чего покрепче. Старуха опять усмехнулась – попробуйте эту вытопить сначала. А потом поинтересовалась, умеем ли мы вообще бани по-черному топить.
Дала несколько указаний, когда дверь открывать, когда заслонку задвигать, переспросила, все ли мы поняли, сама потом повернулась и ушла не тратя времени на лишние разговоры. А мы остались, почесывая в затылках и ходя вокруг бани.
К счастью, дрова нам колоть не пришлось, кто-то уже заранее об этом позаботился и оставил около баньки приличный запас. Так что с этим проблем не было. Начали топить. Двое ребят пытались раскочегарить парилку.
Дело не ладилось, им пришлось повозиться пару часов, а может и больше, периодически ныряя внутрь, а потом выскакивая и неистово щуря слезившиеся глаза.
Наконец, баня набрала жар, и мы уже предвкушали, как после нее будем нырять в озеро и лакомиться шашлычками. Разговелись, как полагается, и пошли в парную. Сначала те, кто был постарше и поопытней, а потом настала и наша очередь – зеленого «необстрелянного» молодняка.
Бабка не обманула: жар в бане действительно стоял такой, что хоть святых выноси. Даже непонятно, как это получилось при ветхих заплатанных непонятно чем стенах.
Старики отрывались на славу – было слышно, как они смеются, перекрикиваются и во все горло горланят песни – традиционные походные перемешивались с лихими военными, ну сами знаете, как это бывает.
Ну, а потом они вышли, а мы в парилку отправились. К тому времени банька успела немного подостыть, и это даже к лучшему, я предпочитал именно париться, а не задыхаться в невыносимом жару, который тут был вначале.
В конце концов, когда все уже оделись и сидели у костра, я, искупавшись в озере, решил еще раз зайти в парилку погреться. Там уже никого не было, я сел на верхний полок – там еще сохранялся приличный жар. Вот тогда это и произошло.
Сначала я просто почувствовал, как по бане пронесся глубокий вздох. Именно так бы я описал звук, который услышал, но не придал ему большого значения. Решил, что баня просто остывает. А потом, буквально через пару минут я ощутил всем телом, что стены баньки задрожали и завибрировали.
Наверное – пол и потолок тоже – я не знаю. Я очень испугался, что старое строение сейчас рухнет, а потому сорвался с полка и бросился к выходу из бани. Между тем, там меня поджидало неприятное открытие – дверь оказалась плотно закрыта, и открыть ее мне не удалось.
Как это могло произойти? В голову начали лезть разные мысли о том, что кто-то из приятелей решил подшутить таким образом, о том, что дверь могла разбухнуть и ее перекосило, но все это проблемы не решало. А баня между тем, начала отчаянно скрипеть и шататься, да так, что от двери я отлетел к противоположной стене.
Что с ней происходило – я не знаю, но дело было совершенно точно не в том, что баня остывала. Озираясь, я увидел, что на полу светятся красные точки и понял, что это рассыпались раскаленные угли из печки, а я-то думал, что они давно прогорели.
Постепенно баня начала заполняться едким дымом, и я понял, что еще несколько минут и я задохнусь, а потом сгорю вместе с ней. И в этот момент у меня в голове появилась сама по себе отчаянная мысль: «Дедушка, прости меня, выпусти меня пожалуйста».
Я и сам не понимал, откуда эта мысль взялась в моей голове и к какому дедушке я обращаюсь. Возможно, мое подсознание рисовало банника таким, какими обычно изображали домовых и леших в добрых советских мультфильмах.
Не знаю, в любом случае, не успел я так подумать, как что-то громко хлопнуло, и дверь в баню, которую я не мог открыть 5 минут назад, распахнулась сама по себе. В полном шоке от пережитого, я выскочил наружу.
Подбежав к развеселой компании, расположившейся у костра, я крикнул им, что баня загорелась. Ребята подорвались и бросились туда, и я с ними. Хотя, честно говоря, бежать мне хотелось совсем в другую сторону, подальше отсюда. Но когда мы снова оказались около бани, я просто не мог поверить своим глазам.
Баня стояла на прежнем месте, все было тихо и спокойно, она не развалилась и не загорелась, более того, даже дыма никакого не было видно, хотя еще несколько минут назад он полностью заволакивал все ее внутреннее пространство.
Я зашел внутрь – с опаской, но и там все было мирно. Немного тепло и сыро, но ведь так и должно было быть. Я подошел к печке и изучил пол – ничего не горело. И никаких следов от рассыпавшихся углей.
Ребята начали надо мной подшучивать. Говорили, что я перепарился с непривычки, вот мне и померещилось неизвестно что. Надо, мол, рассчитывать свои силы правильно. Так с подколками, на которые мне не было что ответить, мы и вернулись все вместе к костру.
И только я не мог еще долго успокоиться, даже когда лег спать – меня всего трясло, и ни о каком сне не могло быть и речи. Удалось заснуть только под утро.
А на следующий день я проснулся от криков. Одному из наших «стариков» неожиданно стало плохо с сердцем, пришлось срочно бежать в деревню и искать хоть какой-то транспорт, чтобы довезти его до больницы.
У меня до сих пор нет какого-то разумного объяснения тому, что тогда произошло. Я точно знаю, что я не был тогда пьяным, и что мне это все не привиделось. Были ли это шалости «банника», разозлившегося на шум? Во всяком случае, это научило меня относиться к баням более серьезно.
Спустя несколько лет мне довелось снова побывать в тех местах. Только не в самой деревне – остановился я у лесника, который жил неподалеку. Его жена мне рассказала, что когда-то, еще до войны на этом месте стоял большой дом, потом он сгорел вместе с хозяевами.
Осталась только та самая баня. Местные жители рассказывали, что иногда здесь можно увидеть какие-то светящиеся огоньки. Правда, близко никто не подходил – боялись.
А еще через какое-то время от того же лесника, с которым мы поддерживали связь, я узнал, что баня тоже сгорела – сама по себе. Во всяком случае, произошло это зимой, когда из-за глубокого снега добраться туда было невозможно. Да и никаких других людей лесник поблизости не видел. Просто баня неожиданно вспыхнула, как свечка. И через час от нее остались только угольки.
©