Я вышла из подъезда в серый, промозглый, моросящий мелким дождем ноябрь и даже повыше подняла воротник пальто. Очередь на маршрутку была огромной, а это значило, что по такой погоде мне придется стоять как минимум полчаса.
Можно было бы пойти пешком, но не в такую слякоть. Шлепать по лужам пасмурным осенним утром мне не хотелось.
Пристроившись в хвост очереди, я стала представлять свой сегодняшний день. А в нем ничего особенного не было бы. Приеду на работу, включу компьютер и буду до вечера переводить технические тексты с инструкциями, на обед спущусь в столовую.
Надо еще позвонить Наташке, спросить смогу ли я завтра вечером пойти с ними в театр? Она обещала узнать насчет лишнего билетика. А может никому не звонить? И тут же поймала себя на мысли, что пытаюсь обмануть себя, строю иллюзию независимости. Никуда я не денусь – и позвоню, и в театр помчусь…
С Наташей мы дружим восемнадцать лет. Я и сейчас помню, как увидела эту девочку на школьной линейке, посвященной первому звонку.
У нее была очень красивая белая кружевная блузочка с рукавами-фонариками и белоснежные гольфы с помпонами, два огромных банта держали ее золотистые локоны.
Я тогда почувствовала себя некрасивой и угловатой, и впервые в моем сознании промелькнула мысль: «Хочу быть такой же, как она».
Когда учительница привела нас в класс и стала рассаживать за парты, я специально пристроилась возле этой куколки, чтобы сесть вместе с ней. С этого дня мы начали дружить.
Со стороны наша тесная дружба всех поражала и умиляла. Утром мы встречались возле хлебного ларька и вместе шли до школы.
На обратном пути в этом же ларьке покупали свежую выпечку и, уплетая за обе щеки, шли домой ко мне или к Наташке делать уроки. Вечером вместе гуляли.
Мы называли друг друга сестричками. А посторонние люди действительно думали, что мы сестры, настолько были похожи.
Но если бы только кто-то знал, чего мне стоила эта схожесть. Знала моя мама, потому что я закатывала настоящие истерики, требуя купить мне такие же гольфы с помпонами или остроносые черные туфельки.
В подростковом возрасте я до изнеможения полоскала свои прямые жесткие волосы в растворе хны или в отваре ромашки, чтобы придать им такой же золотистый оттенок, как у Наташки. А потом еще крутила их на бигуди и мучилась всю ночь, так хотелось вьющиеся локоны.
Я не любила себя категорически, такую, какой была от природы – острые коленки, ужасная худоба, вздернутый нос. Через силу я пичкала себя орехами и хлебом в надежде хотя бы немного округлиться, как Наташка.
Я отдавала себе отчет в том, что моя подруга – идеал недостижимый. Она яркая, красивая и умная. Так умела заходить в класс, что сразу все мальчишки оборачивались в ее сторону. Но ни на минуту я не собиралась растворяться в Наташкиной тени. Во всем старалась стать такой, как она.
Даже перенимала все ее увлечения, мои хобби казались мне тогда пустыми. Единственный раз чуть не победила моя любовь к рисованию. Особенно, когда учительница сказала, что у меня несомненный талант в живописи.
После девятого класса я могла практически без экзаменов поступить в художественную школу. Но нет же, после одиннадцатого класса я последовала за своей подругой в институт иностранных языков.
В инязе к мукам умственного характера добавились еще и сердечные. Я не скажу, что не пользовалась вниманием парней, но все они были не под стать Наташкиным кавалерам. Вот и Сережа, который стойко и терпеливо ухаживал за мной все пять лет в институте и после него, не идет ни в какое сравнение с Наташиным красавцем Борей.
После учебы подражать подруге мне стало сложнее. Наташа устроилась работать в солидное продюсерское агентство, которое организовывает концерты звезд, театральные гастроли. А я второй год занимаюсь переводами. Если бы еще художественные книги переводила, а то так – инструкции к холодильникам и пылесосам.
Мне приходится экономить буквально на всем, чтобы покупать себе вещи и косметику в тех же магазинах, где и Наташа. Честно говоря, я уже давно потеряла границу, где заканчивается моя подруга, и начинаюсь настоящая я. Порой мне кажется, что настоящей меня и не было никогда…
Из раздумий на остановке меня вывел симпатичный молодой человек, который в упор разглядывал мое лицо и улыбался. Я точно его видела впервые. Почему он улыбается? Может быть, с кем-то перепутал? Я опустила глаза и стала смотреть в серый мокрый асфальт.
Краем глаза заметила, что рассматривавший меня парень куда-то отошел. А через несколько минут мой взгляд уперся в огромный букет белых роз. Он вырос, словно из-под земли, вручил мне цветы и сказал:
«Вы такая красивая. Я смотрел и думал, что если вы еще и улыбнетесь, то будете похожи на настоящую богиню. Не сердитесь на меня, пожалуйста, я не хочу вас обидеть. Улыбнитесь».
Я растерянно взяла розы, тихо промолвила «Спасибо» и улыбнулась. Парень растворился в толпе, будто его и не было. А вся ошарашенная очередь смотрела на мой букет.
И тут внутри меня что-то произошло. Я ушла с остановки, пешком дошагала до работы и написала заявление на расчет. Я не стала звонить Наташке, спрашивать про билетик в театр, а вернулась домой, достала с антресолей свои краски и начала рисовать. А потом еще позвонила Сереже и сказала, что он у меня самый лучший.
Мнение автора:
Иногда в подражании нет ничего плохого, если человек не имеет собственной фантазии, и пытается найти себя через других. Это не значит, что он копирует все увиденное. Просто он нашел то, до чего сам не додумался, но понял, что ему это близко. Однако в большинстве случаев подражание говорит о заниженной самооценке. Ее необходимо повышать, находить в себе качества и внешние черты, которые лучше, чем у других. Делайте так, чтобы подражали вам, а не вы. Для этого нужно развивать фантазию, придумывать новые образы сначала в мыслях, а потом воплощать их в реальность. Чаще всего подражание проявляется именно в детском и юношеском возрасте, и с годами проходит само собой.
Wed, 17 May 2023 15:49:44 +0300
